Чалый: «Всесилие силовиков объясняется очень просто: дядя Саша, мы тебя спасли в 2020, поэтому ты нам теперь должен»

Аналитик — откровенно об элитах беларусского режима. — Чтобы описать беларусские властные элиты, мне кажется, хорошо работают аналогии с феодализмом, с монархией, — рассуждает Сергей Чалый на канале «Перетрем с Халезиным». — Вот было тогда служивые дворянство, смысл которого, грубо, заключался в том, что, пока ты с войсками приходишь по зову князя, ты дворянин. Потом случился период наследного дворянства. В России это произошло при Петре Первом, в других регионах в другое время. В этом смысле сегодняшняя номенклатура — очень удаленный аналог служивого дворянства. Там тоже, пока ты во власти, пока ты в должности, у тебя есть служебная машина, служебная дача и прочие льготы. Как только ты перестаешь им быть, ты моментально все это теряешь. Номенклатуру Лукашенко полностью попытался восстановить по подобию советских времен. Он просто что знал, то и делал. Его аппарат, администрация — по сути и есть повторение советского ЦК. Только в Советском союзе было две вертикали — партийная и советская, а в нынешней Беларуси — одна, поэтому этот механизм менее устойчив. И сейчас, мне кажется, происходит попытка совершить неизбежный период трансформации такого рода служивого дворянства, служивой номенклатуры, — в наследную. Его идея заключается в том, чтобы вообще устранить из системы власти фактор выборности. Но на самом деле Лукашенко уже больше, чем выборы, раздражает народ. По словам Чалого, отношение к беларусам у правителя окончательно и серьезно изменилось в 2020 году. С тех пор его единственной связью с людьми является Наталья Кочанова, причем независимо от того, на какой должности она находится. — Кочанова — специально назначенный посредник с народом. У нее есть две функции, которые она исполняет, независимо от того, какую должность занимает. Первое — это кадры, второе — связь с народом. Если рассматривать в рамках монархии, то она — «фаворитка», только без всех этих коннотаций, которые у нас возникают. Вообще, Кочанова — это отдельный феномен, это свидетельство абсолютно полной деградации системы, которую выстроил Лукашенко. Его система отбора — эта идея вертикали власти, которую позже переняла и Россия. В ней все-таки существовали некие критерии отбора. Смотрели, допустим, как человек проявил себя на районе, переводили его в область, потом могли отправить в какое-нибудь отраслевое министерство и т.д. То есть критерием не была исключительно личная преданность, ты все-таки должен был обладать какими-то организационными навыками. Недаром появилась и эта Академия управления при Лукашенко, где, если ты хочешь занимать должность хотя бы начальника управления, тебя учили базовым навыкам. Кочанова в этом смысле — совершенно удивительный пример человека, вообще не обладающего никакими навыками. Это тот самый случай, когда личная, даже не преданность, а любовь и влюбленность (я не зря сказал «фаворитка, но без коннотаций») сработали. Лукашенко нужно чувствовать, что его любят не за должность. Это как во всех известных фильмах, где миллионер, который думает, что его любят за деньги, ищет себе безусловной любви. И вот эта безусловная любовь, которую Кочанова дарит ему наравне со второй женщиной рядом с ним — Натальей Эйсмонт — это, собственно, и было залогом ее восхождения. И это продолжает работать. Вторая функция Кочановой — связник с народом. Потому что Лукашенко сам с людьми уже давно не общается. Последний раз он общался с реальными людьми в 2020 году до выборов, когда встретился с протестными ребятами по поводу аккумуляторного завода в Бресте. После этого он всю избирательную кампанию вел со своими собственными чиновниками и силовиками. После выборов у Лукашенко пропало моджо, харизма с возрастом теряется. И теперь ему нужен посредник, который бы общался с народом. И это выглядит как абсолютно феодальные вещи. Сидит монарх и говорит: «Скажи мне, Кочанова, что там наш народец, как он там себя чувствует?». И совещания с ней реально проходят по такому сценарию. Она отвечает, вот я там провела прямые линии, народ пожаловался на то на се и т.д. Сейчас, правда, важность Кочановой уменьшается благодаря тиктокерским петициям, и они очень злятся из-за этого, потому что не могут это контролировать, — отметил Чалый. Еще одну важную группу, находящуюся возле Лукашенко, аналитик тем не менее не относит к элитам. — Силовиков я воздерживаюсь называть «элитами», потому что все-таки это люди, привыкшие исполнять. Их всесилие объясняется очень просто: дядя Саша, мы тебя спасли в 2020, поэтому ты нам теперь должен. Это значит, мы можем делать все, что угодно. И я абсолютно убежден, что следующим шагом в системе, где уничтожена обратная связь, где механизм доноса является механизмом обратной связи, как было при Сталине, где чекисты обладают всевластием в смысле «расскажите нам сами, за что мы вас взяли», реальностью станет этот мем «Как хорошо, что айтишников расстреляли». Кем являются беларусские силовики? Однажды мне показали учебник для КГБ «История беларусских спецслужб». Удивительно, но он идет от ВКЛ. В этом смысле, когда они занимаются «защитой конституционного строя», я не совсем понимаю, как они себе это интерпретируют, потому что Лукашенко этот конституционный строй давным-давно нарушил. Потому что в нем прописана смена власти, а он пытается этот механизм сломать окончательно. В целом круг так называемых элит вокруг Лукашенко очень узок, и они страшно далеки от народа. Они едва могут набрать свой ВНС! Их очень мало, это нужно понимать, они не заполняют собой даже все административные должности, — уверен Чалый.