День в истории. Война объявлена
Демонстрация в Петербурге по случаю объявления Первой мировой войны
1 августа 1914 года Германская империя объявила Российской империи войну. На следующий день, 2 августа (20 июля старого стиля) Российская империя ответила тем же.
Популярная дореволюционная писательница Лидия Чарская описывала радость по случаю вступления России в Первую мировую войну:
«И в тот же миг дрогнула вся площадь от неудержимого, громового, бесконечно-ликующего, безгранично восторженного крика. Лавина-толпа дрогнула, подалась вперед, шарахнулась вправо, влево. Затихли выстрелы, и из широко раскрытых дверей дворцового балкона показалась хорошо знакомая и бесконечно дорогая каждому русскому сердцу фигура Государя. За ним следовала Государыня Императрица Александра Феодоровна. Вся площадь, затихшая было перед выходом на балкон Императорской четы, теперь разразилась снова не поддающимся описанию буйным, стихийным криком, сплошным гулом безудержного восторга, говорившего о преданности и любви к Царю-Отцу его сына-народа. Казалось, этот ликующий стихийный крик огласил весь город. И вот под эти звуки, под возбуждённо-радостное многоголосное громовое «ура» все находившиеся на площади люди опустились на колени.
1914 год, 2 августа. Император Николай II объявляет войну с балкона Зимнего дворца
Государь склонил голову. Торжественным и взволнованным казался Он в эти минуты. Какие слова произносили Его губы, никто из присутствующих не знал, не слышал. Ликующие крики восторженной многотысячной толпы заглушали всё. Но и в самом молчании этом между обожаемым монархом и коленопреклоненным народом шла, казалось, немая беседа, немой договор, который лучше всяких слов служил высшим доказательством их взаимной любви друг к другу, Державного Русского Царя и его славного народа.
И долго ещё не стихали приветственные крики толпы. Долго не расходился народ с Дворцовой площади. Сияющими глазами смотрели люди в глаза друг другу. Незнакомые казались друзьями, чужие — приятелями. Пожимали друг другу руки, поздравляли один другого, как родные братья и сёстры. Падали, как искры, в толпу взволнованные, зажигательные фразы об уверенности в победе, о скором возмездии немцам за их предательскую выходку против нас».
Площадь перед Зимним дворцом в день обнародования Манифеста. Плакат времён Первой мировой войны
Лидия Чарская (1875—1937)
А вот что писал другой писатель, австрийский, Стефан Цвейг:
«Нам выпало жить в эпоху массовых чувств, массовой истерии, силу которых на случай войны нельзя предугадать.
Постепенно в эти первые военные недели войны 1914 года стало невозможным разумно разговаривать с кем бы то ни было. Самые миролюбивые, самые добродушные, как одержимые жаждали крови.
Друзья, которых я знал как убеждённых индивидуалистов и даже идейных анархистов, буквально за ночь превратились в фанатичных патриотов, а из патриотов — в ненасытных аннексионистов. Каждый разговор заканчивался или глупой фразой, вроде «Кто не умеет ненавидеть, тот не умеет по-настоящему любить», или грубыми подозрениями.
Давние приятели, с которыми я никогда не ссорился, довольно грубо заявляли, что я больше не австриец, мне следует перейти на сторону Франции или Бельгии. Да, они даже осторожно намекали, что подобный взгляд на войну как на преступление, собственно говоря, следовало бы довести до сведения властей, ибо «пораженцы» — красивое слово было изобретено как раз во Франции — самые тяжкие преступники против отечества.
Стефан Цвейг (1881—1942)
Как никогда, тысячи и сотни тысяч людей чувствовали то, что им надлежало бы чувствовать скорее в мирное время: что они составляют единое целое.
Город в два миллиона, страна в почти пятьдесят миллионов считали в этот час, что переживают исторический момент, неповторимое мгновение и что каждый призван ввергнуть своё крохотное «я» в эту воспламенённую массу, чтобы очиститься от всякого себялюбия.
Тогда народ ещё слепо доверял своим авторитетам… Если уж дело дошло до войны, то это могло случиться лишь против воли их государственных деятелей: они не виноваты ни в чём, никто во всей стране не несёт ни малейшей вины. Следовательно, преступники, поджигатели войны должны были быть по ту сторону, в другой стране: мы вынуждены защищаться от подлого и коварного врага, который без всякой причины «напал» на мирную Австрию и Германию».
1914, 1 августа. Жители Мюнхена слушают сообщение о начале войны на площади Одеон. Среди слушающих на фото в увеличенном кружке... да, вы не ошиблись, он самый, тоже радуется началу войны вместе со всеми. Хотя его время ещё страшно далеко, и ему ещё придётся самому побывать в окопах