Россия больше не противник. Почему США меняют свою доктрину насчет РФ

В начале декабря администрация президента США опубликовала важнейший установочный документ по международной политике — стратегию национальной безопасности. В предыдущей ее версии Россия и Китай были провозглашены главными внешнеполитическими противниками США. В новой версии этого нет. Более того, в документе говорится о необходимости выстраивать отношения с Россией, а вся критика сосредоточена главным образом на Европе и европейских институтах.

Почему администрация Трампа отказалась от доктринальных установок, сформированных еще после окончания Второй мировой войны, как это повлияет на отношения России и США и почему главным объектом критики стала Европа, aif.ru рассказал замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов.

Глеб Иванов, aif.ru: Что вообще такое стратегия национальной безопасности? Как она влияет на американскую внешнюю политику?

Дмитрий Суслов: Стратегия национальной безопасности — это программно-декларативный документ, который готовит каждая администрация в конце первого или в начале второго года своего президентства. Это главный внешнеполитический документ США. Необязательно, что его пишут именно в Белом доме, но он сводится аппаратом Белого дома, под ним стоит подпись президента. Он отражает общее видение данной администрации места США в мире, какую политику Америка хотела бы проводить, как она видит свои интересы и какова ее философия участия в международных отношениях.

Конечно же, практические действия администрации не определяются в строгом виде стратегиями национальной безопасности. Но это желательный подход.

Новая стратегия, подготовленная администрацией Трампа, стала настоящей бомбой, потому что впервые со времен окончания Второй мировой войны США больше не видят себя в качестве глобального лидера, благожелательного гегемона, который должен отвечать за глобальное развитие, за безопасность, за разрешение всех конфликтов и т. д. Напротив, в новой стратегии написано, что Америка больше не будет, как атлант, взваливать на свои плечи весь мир. Тем более что предыдущий опыт такой политики был не очень позитивный ни для Штатов, ни для мира.

Отказ США от глобальной гегемонии — это революционный тезис для последних нескольких десятилетий. В Вашингтоне борьбу за глобальную гегемонию теперь считают слишком тяжелым бременем, ненужным для страны, тем более что эта борьба не поддерживается американским налогоплательщиком. Вместо этого нынешняя стратегия провозглашает гораздо более узкое понимание американских национальных интересов.

США больше не видят себя лидером коллективного Запада, как это было с момента окончания Второй мировой. Теперь они позиционируют себя как главную, наиболее сильную великую державу, но не как гегемона и не как лидера коллективного Запада. Это именно национальная великая держава, которая должна продвигать свои национальные внешнеполитические интересы в их узком понимании. И главное, эти интересы лежат не в Европе, а в других регионах мира, в первую очередь — в Латинской Америке. Собственно, это первая стратегия национальной безопасности США за последние 80 лет, которая главным внешнеполитическим интересом США провозглашает Латинскую Америку. Не Европу, даже не тихоокеанский регион, а Западное полушарие.

Из этого следует стремление Соединенных Штатов сократить свое присутствие на Ближнем Востоке, частично в Европе, частично в Африке и в других, так сказать, менее значимых регионах мира.

Россия больше не противник

— В прошлой стратегии Россия и Китай были названы главными угрозами национальной безопасности США. В этот раз Россию угрозой, кажется, не считают. Почему?

— Действительно, нынешняя стратегия национальной безопасности отличается не только от общего американского мейнстрима последних десятилетий, но и от первой трамповской стратегии национальной безопасности 2017 года, где лейтмотивом было провозглашено соперничество США с великими державами, прежде всего, с Китаем и Россией. А в нынешней стратегии национальной безопасности этого нарратива нет.

Вместо этого говорится о необходимости улучшить отношения с Россией и укрепить стратегическую стабильность в отношениях с Москвой, а также выстраивать очень сложные, но преимущественно невраждебные отношения с Китаем. И важно, что ни в отношении России, ни в отношении Китая не употреблено слово adversary — они не провозглашены в качестве противников. И это, надо сказать, вызвало определенное недоумение даже у многих американских наблюдателей.

Многие из них понимали, что администрация Трампа не рассматривает Россию как естественного противника США. Но они были уверены, что новая стратегия провозгласит Китай в качестве единственного глобального соперника, и будет выстроена вокруг идея о необходимости концентрации американских сил и ресурсов против него. Но этого не произошло.

— С чем это связано?

— Я думаю, что это связано с пониманием администрацией Трампа ресурсных, силовых и экономических проблем США. Там видят, что не только не могут потянуть одновременную конфронтацию с Россией и Китаем, но и даже конфронтацию против одного Китая. Что если начнется жесткая экономическая война, победу в ней одержит Пекин, а не Америка.

Действительно, последние четыре года показали неспособность США и всего коллективного Запада нанести стратегическое поражение России. А опыт этого года показал неспособность Вашингтона принудить Китай к невыгодному торговому соглашению путем торговой войны. Оказалось, что даже в области экономики и торговли у Китая гораздо более сильные карты, чем у США.

Вопросы вызывает и военное преимущество США. За последние годы у Америки сильно деградировала военно-промышленная база. Для того чтобы столкнуться с другой великой державой, необходимо возрождать американскую промышленность, судостроение, ракетостроение, танкостроение, самолетостроение и т. д. Т. е. все то, что в значительной степени было утрачено Штатами. И сегодня администрация Трампа пытается, говоря словами Горчакова, сосредоточиться. Она пытается сконцентрировать свои силы на самой себе для того, чтобы возродить свою способность конкурировать с другими великими державами.

Но пока эта способность не возрождена, Америка нуждается в паузе для восстановления мощи. Вот они и берут эту паузу.

— Как теперь будут выстраиваться отношения с Россией?

— Для России и российско-американских отношений очень важно то, что администрация Трампа отказывается от атлантической традиции в американской внешней политике. На протяжении последних 80 лет во внешней политике США преобладал «атлантизм», т. е. рассматривание Европы в качестве главного регионального приоритета. Атлантический союз был одной из несущих основ американской внешней политики.

И этот «атлантизм» был, если хотите, одной из главных первопричин системной враждебности между Россией и США, неспособности Москвы и Вашингтона выстроить устойчивое партнерство после окончания Холодной войны. Потому что «атлантизм», или крепкий союз США и Европы, может иметь только антироссийскую природу. Поэтому атлантически настроенные Штаты автоматически становились антироссийскими Штатами.

Если же Америка отказывается от «атлантизма», то российско-американские отношения впервые за период после Второй мировой войны получают шанс на некое устойчивое неконфронтационное состояние. Это действительно очень важно. Исчезает основа для соперничества и системного столкновения между нашими странами. Или, по крайней мере, одна из важных основ.

Европа под ударом

— В стратегии содержится много критики Европы. Перейдет ли Вашингтон к активным действиям там?

— Стратегия национальной безопасности показывает, что США хотят не столько уйти из Европы, сколько изменить ее. Полностью уходить с континента Америка, безусловно, не будет. Там есть понимание, что, если это произойдет, США перестанут быть мощным игроком в евразийской геополитической игре и превратятся из глобальной державы в региональную. Им бы этого, конечно, не хотелось.

Поэтому из Европы они полностью уходить не будут, НАТО распускать не будут, ядерное оружие и войска выводить не будут. Но они бы хотели сделать Европу еще более послушной, еще более подчиненной Америке, еще более идеологически родственной нынешнему MAGA-движению в США. И поэтому взят курс на жесткую критику европейцев за их миграционную политику, за неолиберализм, за цензуру и недемократические механизмы борьбы за власть, которые используют нынешние европейские элиты, чтобы не допустить к власти самые популярные партии, коими являются идеологически близкие к «трампистам» правые в крупнейших европейских странах.

И надо сказать, что в этом интерес США полностью совпадает с интересом России. Мы с администрацией Трампа выступаем за одну и ту же Европу. Европу более национально ориентированную. Европу, где властные полномочия вернулись бы на уровень национальных государств, а институты ЕС существенно ослабли бы.

— Будут ли Соединенные Штаты вводить какие-то санкции против европейских стран, учитывая эту новую линию?

— Не думаю, потому что нынешние европейские элиты продолжают идти на существенные уступки Трампу, делают то, что он хочет, выполняют его волю. Они заключили с ним дискриминационное торговое соглашение, по которому пошлины для Европы остаются на уровне 15%, а для США равняются нулю. Они взяли обязательство приобретать американскую продукцию на триллион долларов. Они обязались повысить оборонные расходы до 5% от ВВП.

Понятное дело, что европейцы не собираются эти обязательства выполнять. Они хотят пересидеть Трампа и дождаться прихода новой, желательно демократической, администрации, которая, с их точки зрения, отменит многие из этих обязательств. Но на уровне риторики они идут навстречу президенту США. Поэтому оснований вводить против них санкции у него пока нет.

— Насколько эта стратегия долгосрочная? Если через три года власть в Вашингтоне вновь поменяется, возможно ли возвращение к прежним догматам?

— Следующая администрация, даже если это будет администрация Джей Ди Вэнса, в любом случае опубликует новую стратегию национальной безопасности, где, возможно, несколько по-иному расставит акценты.

А если это будет демократическая администрация, то, конечно, будет провозглашен серьезный поворот американской внешней политики и частичное возвращение к прежним установкам: к позиционированию США как благожелательного гегемона, производителя глобальных общественных благ, лидера коллективного Запада. Будет возрождение «атлантизма» в американской внешней политике. В Вашингтоне будут снова говорить о глобальном лидерстве, о миропорядке, основанном на правилах, и т. д.

Но полного возвращения к дотрамповским временам быть не может. Мир неуклонно меняется. Расклад сил неуклонно меняется, но не в пользу США. Проблема ресурсных ограничений для Америки никуда не уйдет. Проблема периферийности Европы в американской внешней политике останется, а возможно, и усилится к тому времени. Важность других регионов, в том числе Азии и Латинской Америки, во внешней политике США вырастет. И даже при демократах США не вернутся к политике свободной торговли, потому что там сложился консенсус в отношении необходимости реиндустриализации. Демократы и республиканцы спорят вокруг методов, которыми ее надо проводить, но о том, что она необходима, споров нет.