Театр не одного зрителя
В современной России неформальные договоренности между элитами всегда выступали главным инструментом осуществления лоббистской деятельности. Однако в последнее время становится все более очевидно, что если эти «джентельменские соглашения» не «подкреплены» активной публичной работой, то риск их одностороннего пересмотра возрастает многократно.
В Государственной думе профессиональных политиков всегда было немного. Львиная доля российского депутатского корпуса всегда представляла собой «артель» профессиональных лоббистов. Выиграв выборы, депутат, вместе с кабинетом на Охотном ряду также получал доступ к парламентским «рычагам власти», использование которых выводило его лоббистские возможности на новый уровень. Теперь многие вопросы можно было решать, просто сняв трубку телефона правительственной связи и «позвонить куда надо».
Наглядной иллюстрацией «лоббистского характера» российской парламентской деятельности служит тот факт, что многие члены депутатского корпуса никогда не имели четко выраженных политических взглядов и предпочтений. Еще вчера они могли быть яблочниками или коммунистами, а сегодня уже являются членами Единой России или Общероссийского народного фронта.
Кстати, такая ситуация является одним из ключевых отличий российских парламентариев от западных коллег, для которых разрыв с партией зачастую означает «начало конца» их политической карьеры. А открытая смена убеждений и вовсе грозит перманентным превращением в «политический труп».
Однако в сегодняшней России ценность лоббистских возможностей, которые дает пребывание в думском кресле, неуклонно снижается. Как и значение неформальных договоренностей в целом, если рассматривать их в качестве единственного лоббистского инструмента.
Любая договоренность между конкретным политиком и властью как таковой априори является неравноправной. Последовательные «посадки» сразу трех губернаторов – Александра Хорошавина (Сахалинская область, март 2015), Вячеслава Гайзера (Коми, сентябрь 2015) и Никиты Белых (Кировская области, июль 2016) говорят о многом. Столь спрессованных по времени «чисток» губернаторского корпуса без оглядки на лояльность и партийную принадлежность в современной России не было никогда.
Неформальные договоренности уже не носят «железобетонного» характера, находятся как-бы в подвешенном состоянии, несущем в себе риски незапланированного пересмотра. В результате, все большее количество российских политиков стремиться «подкрепить» свои «джентельменские соглашения» активной «работой на местах». По сути, идет процесс сращивания механизмов лоббирования через непубличные и публичные каналы – одно без другого уже не работает.
Наглядным примером того, что значение неформальных договоренностей как универсального лоббистского инструмента постепенно ослабевает, является потеря интереса к парламентской деятельности со стороны самой «платежеспособной» части депутатского корпуса – бизнесменов.
Даже краткий анализ предвыборных списков партий говорит о то, что в следующей Думе представителей бизнеса будет как никогда мало. На их место придут общественники, карьерные чиновники и бюджетники, которые будут отрабатывать задачи, поставленные Администрацией президента.
Причина нежелания бизнесменов «идти в депутаты» заключается в том, что многие из них потеряли (и небезосновательно) веру в то, что за счет своего нахождения в Думе они смогут хоть как-то влиять на политические процессы в стране. А для того, чтобы быть в курсе «зиг-загов» думской повестки, достаточно иметь в Думе своего доверенного представителя, который при случае будет сигнализировать о возможных изменениях неформальных договоренностей с властью.
Принимая решение об участии в думских выборах, «люди бизнеса» руководствуются в первую очередь тем, удастся ли им за время работы в нижней палате «окупить» средства, вложенные в получение мандата, а также компенсировать недополученную прибыль, связанную с отказом от прямого управления бизнесом. Собственно, единичные фамилии бизнесменов в предвыборных списках партий дают понять – в настоящий момент едва ли.
Взвесив все «за и против», российские бизнесмены (как впрочем и все другие участники политического процесса) стремятся работать на опережение с тем, чтобы подкрепить имеющиеся неформальные договоренности публичной активностью. Широко афишируемая общественная деятельность выступает в роли «второй крепостной стены», которая может помочь замку выстоять в случае, если противник вдруг сможет преодолеть первую.
В результате, как ни странно, российский лоббизм все больше начинает походить на американский и западноевропейский. Как глубоко может зайти процесс этих изменений мы не знаем, однако уже сам факт их реализации позволяет говорить о том, что без публичной активности сегодня рассчитывать на стабильность своего положения в системе просто нельзя.
Никита Бабкин
Генеральный директор Бюро Стратегические коммуникации
Член комитета РАСО по политическим технологиям
В Государственной думе профессиональных политиков всегда было немного. Львиная доля российского депутатского корпуса всегда представляла собой «артель» профессиональных лоббистов. Выиграв выборы, депутат, вместе с кабинетом на Охотном ряду также получал доступ к парламентским «рычагам власти», использование которых выводило его лоббистские возможности на новый уровень. Теперь многие вопросы можно было решать, просто сняв трубку телефона правительственной связи и «позвонить куда надо».
Наглядной иллюстрацией «лоббистского характера» российской парламентской деятельности служит тот факт, что многие члены депутатского корпуса никогда не имели четко выраженных политических взглядов и предпочтений. Еще вчера они могли быть яблочниками или коммунистами, а сегодня уже являются членами Единой России или Общероссийского народного фронта.
Кстати, такая ситуация является одним из ключевых отличий российских парламентариев от западных коллег, для которых разрыв с партией зачастую означает «начало конца» их политической карьеры. А открытая смена убеждений и вовсе грозит перманентным превращением в «политический труп».
Однако в сегодняшней России ценность лоббистских возможностей, которые дает пребывание в думском кресле, неуклонно снижается. Как и значение неформальных договоренностей в целом, если рассматривать их в качестве единственного лоббистского инструмента.
Любая договоренность между конкретным политиком и властью как таковой априори является неравноправной. Последовательные «посадки» сразу трех губернаторов – Александра Хорошавина (Сахалинская область, март 2015), Вячеслава Гайзера (Коми, сентябрь 2015) и Никиты Белых (Кировская области, июль 2016) говорят о многом. Столь спрессованных по времени «чисток» губернаторского корпуса без оглядки на лояльность и партийную принадлежность в современной России не было никогда.
Неформальные договоренности уже не носят «железобетонного» характера, находятся как-бы в подвешенном состоянии, несущем в себе риски незапланированного пересмотра. В результате, все большее количество российских политиков стремиться «подкрепить» свои «джентельменские соглашения» активной «работой на местах». По сути, идет процесс сращивания механизмов лоббирования через непубличные и публичные каналы – одно без другого уже не работает.
Наглядным примером того, что значение неформальных договоренностей как универсального лоббистского инструмента постепенно ослабевает, является потеря интереса к парламентской деятельности со стороны самой «платежеспособной» части депутатского корпуса – бизнесменов.
Даже краткий анализ предвыборных списков партий говорит о то, что в следующей Думе представителей бизнеса будет как никогда мало. На их место придут общественники, карьерные чиновники и бюджетники, которые будут отрабатывать задачи, поставленные Администрацией президента.
Причина нежелания бизнесменов «идти в депутаты» заключается в том, что многие из них потеряли (и небезосновательно) веру в то, что за счет своего нахождения в Думе они смогут хоть как-то влиять на политические процессы в стране. А для того, чтобы быть в курсе «зиг-загов» думской повестки, достаточно иметь в Думе своего доверенного представителя, который при случае будет сигнализировать о возможных изменениях неформальных договоренностей с властью.
Принимая решение об участии в думских выборах, «люди бизнеса» руководствуются в первую очередь тем, удастся ли им за время работы в нижней палате «окупить» средства, вложенные в получение мандата, а также компенсировать недополученную прибыль, связанную с отказом от прямого управления бизнесом. Собственно, единичные фамилии бизнесменов в предвыборных списках партий дают понять – в настоящий момент едва ли.
Взвесив все «за и против», российские бизнесмены (как впрочем и все другие участники политического процесса) стремятся работать на опережение с тем, чтобы подкрепить имеющиеся неформальные договоренности публичной активностью. Широко афишируемая общественная деятельность выступает в роли «второй крепостной стены», которая может помочь замку выстоять в случае, если противник вдруг сможет преодолеть первую.
В результате, как ни странно, российский лоббизм все больше начинает походить на американский и западноевропейский. Как глубоко может зайти процесс этих изменений мы не знаем, однако уже сам факт их реализации позволяет говорить о том, что без публичной активности сегодня рассчитывать на стабильность своего положения в системе просто нельзя.
Никита Бабкин
Генеральный директор Бюро Стратегические коммуникации
Член комитета РАСО по политическим технологиям