«Портрет целого десятилетия»: автор книги «Китай в эпоху Си Цзиньпина» о реформах в КНР и об отношениях Москвы и Пекина

В августе в издательстве АСТ выходит книга китаиста, доцента кафедры востоковедения МГИМО МИД России Ивана Зуенко «Китай в эпоху Си Цзиньпина». В интервью RT автор отметил, что работа адресована самой широкой аудитории и написана доступным языком. Зуенко рассказал, как менялась внутренняя и внешняя политика Китая на протяжении последнего десятилетия, а также объяснил, что означают понятия «китайская мечта» и «единство судеб человечества» и какова внешнеполитическая доктрина КНР. Кроме того, востоковед рассказал, каким образом Китай смог успешно провести модернизацию, сохраняя при этом верность тысячелетним традициям, и какой китайский опыт могли бы перенять другие страны.

— В августе выходит ваша книга «Китай в эпоху Си Цзиньпина». Как правило, принято оценивать те или иные исторические периоды уже после их завершения. Вы пошли другим путём. Почему? Нет ли опасений, что какие-то из высказанных в книге оценок потеряют со временем актуальность?

— Начать следует с того, что моя книга — это не учебник истории и не строгая научная монография. Жанр, в котором она написана, можно определить как научпоп. Это написанный простым языком портрет целого десятилетия начиная с прихода к власти Си Цзиньпина в 2012 году. С упором на то, какие события произошли за это время и почему. Десятилетие — это всё же исторический период. О нём вполне можно рассуждать в исторических категориях, то есть выделять динамику, трансформацию, эволюцию определённых процессов.

Как я и пишу во введении, окончательная оценка периода правления Си Цзиньпина будет дана только после его ухода, да и то, вероятнее всего, она будет долго ещё оставаться предметом споров. Однако это не повод откладывать анализ тех важнейших процессов, которые происходят в Китае. Тем более что сотрудничать с КНР нам нужно здесь и сейчас. И, как мне кажется, понимание современного Китая будет как минимум небесполезно для выстраивания эффективного сотрудничества.

— На какую аудиторию рассчитана книга? Кому она может быть полезна?

— Работа рассчитана на самую широкую аудиторию и писалась с тем расчётом, чтобы быть полезной, грубо говоря, и студенту или аспиранту, изучающему международные отношения, и обывателю, который просто хотел бы получить комплексный взгляд на Китай. На российском книжном рынке таких книг, пожалуй, не хватает. Поэтому моя работа, я надеюсь, будет востребована. И хотелось бы, конечно, чтобы таких работ появлялось всё больше и больше.

— Вы пишете, что при Си Цзиньпине в КНР началась новая эпоха. В чём её специфика? Чем этот этап развития страны отличается от предыдущих? Ведь на путь рыночных реформ Китай встал уже очень давно.

— С приходом к власти Си Цзиньпина Китай действительно сильно изменился. Это видно невооружённым глазом всем, кто в эти годы работал с Китаем. По многим направлениям закрутили гайки, решительно стали бороться с назревшими проблемами, например с коррупцией, с плачевным состоянием экологии. Страна обрела уверенность в своих силах. Где-то даже самоуверенность.

Официально, конечно, реформы сейчас продолжаются. Это в китайской политической терминологии называется «дальнейшее всестороннее углубление реформ». Но даже исходя из этого термина видно, что это всё же новый этап: не просто реформы и не просто их углубление, а именно «дальнейшее всестороннее углубление». А раз это уже нечто иное, то и руководство может действовать иначе. Допустим, сейчас очевиден переход от модели экспортоориентированной экономики к приоритетному развитию внутреннего рынка. И это только один из примеров.

— Как меняется Китай сегодня? Какие основные тенденции вы могли бы выделить? Вы писали, что сейчас акцент сделан на борьбе с социальным расслоением. Есть ли первые успехи?

— Основные тенденции на данный момент — рост национализма в общественной повестке, секьюритизация внутренней политики (то есть возведение проблем в ранг фундаментальных вызовов. — RT), активизация внешней политики. Установки, связанные с преодолением социального расслоения, были особенно характерны для периода 2020—2021 годов, но сейчас в связи с экономическими трудностями, которые испытывает Китай при выходе из пандемийной рецессии, многие из них поставлены на паузу. Результаты недавнего партийного пленума КПК показывают, что задачи коренной трансформации социально-экономической системы пока отложены, к ним вернутся не раньше конца 2020-х годов.

— Китай — уникальная страна, которая сохранила преемственность государственности на протяжении тысячелетий и при этом не утратила способность модернизироваться, что мы и наблюдаем уже несколько десятков лет. Какие особенности культуры и менталитета делают это возможным?

— Сами китайцы, говоря о так называемой модернизации китайского типа (это официальный термин), отмечают, что главная особенность — то, что модернизация происходит в условиях огромного населения (почти 1,5 млрд человек). Поэтому, по их мнению, модернизация должна проводиться под единым руководством (за это отвечает правящая партия) и с особым вниманием к благополучию этого колоссального числа людей. И в этом, конечно, заметно влияние традиционной для китайской цивилизации модели взаимоотношений государства и общества. Власть (государство) уподобляется главе семейства, а подданные (общество) — его детям.

И особенность Китая заключается в том, что, как вы верно заметили, эта модель очень устойчива, основана на многовековой преемственности. С одной стороны, права отдельно взятой личности в этой модели редуцированы... С другой стороны, государство исходит прежде всего из заботы о своих подданных. «Народ — основа всего» — это сейчас один из главных лозунгов во всех партийных документах.

— Вы пишете, что после 2017 года Китай перешёл к более активной внешней политике и продвигает концепцию «сообщества единой судьбы человечества». Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

— «Сообщество единой судьбы человечества» (корректнее, исходя из китайского оригинала, следовало бы перевести как «единство судеб человечества») — это зонтичная концепция, на которую нанизываются все другие идеологемы, такие как, например, инициатива «Пояс и путь». Как и другие китайские концепции, её сложно оценивать сквозь призму западной оптики. У неё нет чёткого определения — она предполагает множественность интерпретаций.

Если же попытаться выделить главное, то это идея о том, что в современных условиях, которые характеризуются подъёмом Глобального Юга, бывших колониальных и полуколониальных стран, невозможно делить мир на наших и не наших, на центр и периферию, на блоки и альянсы, как это было ещё в XX веке. Сейчас все страны взаимосвязаны. Грубо говоря, если эпидемия возникает в одной стране, то вскоре она распространяется по всему миру. Соответственно, и решать глобальные проблемы нужно, учитывая интересы всех стран мира. Такова упрощённая схема понимания этой концепции.

 — Что включает в себя понятие «китайская мечта», о котором вы пишете в контексте эпохи правления Си Цзиньпина? Это действительно сейчас общая для всех китайцев идея?

— Строго говоря, «китайская мечта» — красивый лозунг, своеобразный девиз правления, который был выдвинут Си Цзиньпином в первый месяц нахождения у власти. Более полно — это «китайская мечта о великом возрождении китайской нации». То есть восстановление величия Китая. Возвращение к состоянию, которое существовало до начала опиумных войн XIX века и периода «столетнего унижения Китая». Заметим, что это не предполагает достижения мировой гегемонии. И да, можно сказать, что это доминирующая для всего современного китайского общества идея.

— Китай долго учился у западных стран и у СССР. Есть ли у самого Китая уникальный опыт, который мы могли бы перенять и который был бы полезен России? И возможно ли это? Или такому обмену помешает разность менталитетов?

— Учиться нужно у всех и всегда. Современный Китай не исключение. По целому ряду аспектов эта страна опередила нас на годы, а может, даже на десятилетия. Речь идёт прежде всего о технологиях, например о высокоскоростных железных дорогах или микроэлектронике. При этом, если мы посмотрим, скажем, на развитие цифровой инфраструктуры, то увидим, что Россия идёт вровень с Китаем, а вот западные страны сильно отстают. Говоря же о так называемой китайской модели развития, отметим, что китайцам важнее всего факт её суверенности. А её детали уже являются предметом дискуссий.

Иначе говоря, самый главный урок, который мы можем извлечь из китайского опыта, — это то, что для крупных стран с собственным значимым опытом цивилизационного развития неприемлемо перенимать зарубежный опыт без адаптации под местные реалии. Так что слепо перенимать китайский опыт было бы столь же глупо и безответственно, как и слепо перенимать опыт, например, американский.

— В предисловии к книге вы пишете, что намеренно не стали затрагивать вопросы китайско-российских отношений, поскольку это тема для отдельного труда. Однако всё же расскажите, пожалуйста, как в современном китайском обществе рассматривают отношения с Россией? На каком историческом фундаменте они развиваются? Только ли это история XX века или есть и более древние основания, учитывая географическую близость стран?

— Конечно, история отношений двух стран гораздо дольше, чем те 75 лет, которые прошли с установления дипломатических отношений между СССР и КНР. Отношения России и Китая не всегда были гладкими, в них до сих пор немало спорных вопросов. Однако верно и другое: для двух таких крупных держав, непосредственно граничащих друг с другом на обширных пространствах, Россия и Китай поразительно мало конфликтовали между собой. В истории гораздо больше примеров обоюдовыгодного взаимодействия. Например, чайная торговля, которая процветала в XVII—XIX веках и способствовала обогащению как китайских производителей, так и транзитных пунктов в Монголии, Забайкалье, Сибири. Но и на этом фоне нынешний этап выделяется. Можно только согласиться с мнением Сергея Лаврова, который оценил сотрудничество России и Китая как «лучшие отношения за всю историю».