Климатолог Владимир Семёнов. Придется ли нам жить в фильме «Послезавтра»?
Погодные аномалии последних нескольких дней в Москве и Центральном регионе вновь заставляют нас вспомнить о глобальном изменении климата. Тают льды, растут пустыни, открываются «ямальские воронки», выходит на поверхность спящая веками сибирская язва, на Севере появляются клещи и полыхают пожары. На Южном Урале в середине мая 2021 г. установились +35°С. А среднюю полосу бомбардирует град размером с мячи для настольного тенниса. Некоторым европейским странам и того хуже – пророчат погружение под воду лет через тридцать.
Так ли плохо глобальное потепление для России? Не миф ли это? И что грозит в связи с изменениями климата человечеству? На эти вопросы «Вашим Новостям» ответил известный российский климатолог, специалист в области моделирования климатических изменений, профессор Владимир Семёнов.
«ВН»: – Владимир Анатольевич, эта весна началась с новых рекордов температуры в Москве. Для климатологов они были ожидаемы? О чем они свидетельствуют?
– Не рекорды свидетельствуют о потеплении климата. Об этом свидетельствуют долговременные ряды наблюдений, которые показывают, что в течение всего XX и в начале XXI века температура и в Москве, и на планете в целом росла – практически во всех регионах планеты. Если говорить о Москве, то за последние 30 лет летом на 2-2,5 градуса выросла температура. Потепление очевидное. И разумеется, когда средние температуры – то есть среднемесячные во все сезоны – растут такими темпами, то и рекорды постоянно будут обновляться. На фоне долгопериодной тенденции к потеплению, естественно, существуют скачки и в положительную, и в отрицательную стороны. Но поскольку средняя температура подрастает, то эти скачки в положительную сторону будут становиться все сильнее и сильнее.
Фото: Владимир Сергеев/РИА «Новости»
«ВН»: – Мы ведь сейчас говорим не только о городе, но и об области? Потому что бывает так, что в Москве нет снега и тепло, а отъезжаешь буквально на сто километров от МКАДа – и там сугробы.
– Это эффект городского острова тепла, тоже хорошо изученного. В Москве температуры выше, чем в Подмосковье, примерно на 2 градуса. Можно в этом убедиться, даже если на машине выезжать, буквально термометр показывает, как температура падает. Но здесь важно понимать, о каком регионе Подмосковья мы говорим. Если мы пойдем на юг, на юго-запад, то температура все-таки не будет понижаться. А чем восточнее или северней, тем средняя температура зимой ниже. В сторону Тульской области отнюдь не будет холоднее. Но тенденция везде одна и та же и с такими же темпами, как в Москве.
«ВН»: – Вопрос из серии «фантастические придачи по ТВ»: есть теории, что периоды потепления на планете сменяются периодами похолодания. Кроме того, есть мнение, что деятельность человека не так уж сильно повлияла на это потепление. Это все выдумки? Уже не похолодает?
– Понимаете, это вопрос не чьих-то мнений и рассуждений. Результатом научных исследований являются публикации в рецензируемых журналах, которые оценивают специалисты в этой же области, дают добро или спорят с авторами. В зависимости от того, насколько эти результаты обоснованы и могут быть подтверждены. На основе таких рецензируемых публикаций за последние десятилетия мнение сложилось однозначно, что, безусловно, человек влияет на изменение климата. Растет концентрация парниковых газов вследствие сжигания ископаемого топлива человеком. И это вносит существенный вклад, по разным оценкам, от 40% до 60% в наблюдаемое потепление. Это зависит еще, конечно, от периода. Если мы говорим об изменении температуры за сто лет, то вклад человека еще больше – 60-70%. Фактически человек является ответственным за это потепление.
Самый известный у нас и на Западе советский климатолог Михаил Иванович Будыко. Он еще в 70-е годы говорил, что будет глобальное потепление, хотя как раз в то время температуры немного снижались, а в Арктике вообще было похолодание.
Но он говорил, что это временное явление, и связанное с естественными циклами, оно рано или поздно сменится тенденцией к потеплению, что и произошло. И связно это явление с антропогенным воздействием.
Фото: ВН
«ВН»: – Эти изменения необратимы? Хотя бы приостановить их можно?
– Они обратимы. Если мы уменьшим концентрацию парниковых газов, то температура начнет снижаться. Не мгновенно, потому что океан, накопивший тепло, достаточно инерционен. И пару десятилетий температура будет держаться на пиковых значениях. Но потом температура начнет снижаться. Для снижения концентрации парниковых газов мы должны сжигать меньше нефти, угля, газа и прочих углеводородов. Мы должны также высаживать леса, например, развивать биотехнологии, которые будут поглощать углерод из атмосферы.
«ВН»: – Это же не только научный вопрос. Он экономический и гуманитарный. Некоторые страны не могут отказаться от углеводородов. Кроме того, есть ведь историческая ответственность за выбросы на протяжении истории индустриализации. Она ведь у разных стран разная.
– Вычислить «виновников», грубо говоря, нетрудно. Это всегда будет экономика с наибольшей долей в валовом мировом продукте. Кто это? В прошлом это США, Англия, Германия, Советский Союз. Сейчас это Китай, Соединенные Штаты – на первом месте. Индия тоже. Мы где-то на пятом-шестом месте. По размеру экономики можно судить и о вкладе в загрязнение атмосферы парниковыми газами.
«ВН»: – Существует ли реально действующие рычаги в решении этой проблемы?
– «Парижское соглашение», о котором все, я думаю, слышали.
«ВН»: – Из него что-то больше выходят, чем вступают. Я США имею в виду. Да и это же часть рамочной конвенции ООН. Кого она остановит?
– На сегодняшний момент ее ратифицировали более 90% всех стран, включая все ведущие страны (тот же Китай). Америка хоть и вышла, а теперь снова в него входит. Главное, что Китай там, совокупно ЕС там (он входит в пятерку по выбросам точно) и что США возвращаются. Это существенный акт совместной борьбы с изменениями климата. Россия в том числе ратифицировала это, Дума в ближайшие недели должна принять очередной закон на эту тему, который на законодательном уровне сформулирует уже какие-то меры и степень ответственности бизнеса, органов власти за исполнение тех обязательств, которые Россия приняла на себя в рамках «Парижского соглашения».
«ВН»: – От какого топлива главный вред?
– По степени условной «грязности» хуже всего уголь. При сжигании угля больше всего парниковых газов на единицу произведенной энергии. Газ поменьше загрязняет атмосферу. При производстве цемента много выделяется парниковых газов. Прежде всего, это производство тепла, энергоемкие производства. Больше 10% – это выбросы автомобилей.
«ВН»: – Развитые страны – Европа, Америка частично – на электромобили пересаживаются. Там ратуют за выработку экологически чистой энергии. Энергия Земли, волн, ветряки, чего только нет. Само собой вот такими темпами человечество придет путем модернизации к чистой энергии? Или нужны экстренные меры?
– Это вопрос очень сложный. Как построение зеленой энергетики и промышленности повлияют на благосостояние общества, насколько они будут эффективны в плане борьбы с изменениями климата – это очень сложный вопрос. Особенно со стороны экономики. Со стороны физики климата мы можем быстро отследить, если снизить выбросы, то насколько снизится концентрация парниковых газов, насколько снизится температура и так далее. Такие оценки уже есть: если бизнес вообще никак не будет сдерживаться, если будет небольшое сдерживание, если будет сильное сдерживание. Но в любом случае в ближайшие двадцать лет температура будет расти, даже при сильном снижении выбросов. Но если сейчас отказаться от выбросов радикально, то цена на энергию в три раза вырастет. На проценты упадет ВВП. И если энергия будет стоить в 2-3 раза дороже в таких условиях, то как это скажется уровне жизни населения?
Так что концепцию «Климат для человека, а не человек для климата» я целиком и полностью поддерживаю.
Мы бороться, конечно, должны, но здесь надо учитывать многое. Что касается России, по нашим обязательствам мы должны в два раза снизить выбросы по отношению к уровню 90-го года к 2030-му году. Но поскольку в 90-м году, грубо говоря, как раз произошел развал Советского Союза и промышленность дико упала, то после 90-го резко упали выбросы. У нас был резкий экономический спад где-то до конца 90-х годов. И с начала 2000-х мы начали восстанавливаться. Благодаря этой сумасшедшей яме, в которую попала наша экономика в 90-е годы относительно даже 90-го года, мы можем даже сейчас наращивать выбросы, чтобы достичь показателей «Парижского соглашения». В 1990-м году выбросы у нас были еще высокие, еще советская промышленность дымила на уровне американской, европейской, китайской. Другое дело, что выбираясь из этой ямы, мы все равно должны наращивать наше производство, выработку энергии. И если мы хотим развития высокими темпами, то мы все равно перешагнем эту норму, хотя нам достаточная «фора» и дана. Но тем не менее мы тоже должны искать пути низкоуглеродного развития таким образом, чтобы не устроить стресс для нашей экономики
«ВН»: – И все же я не понял, будет ли происходить дифференциация ответственности стран в историческом контексте? Англия-то, условно говоря, уже надымила за свою историю, а некоторые только начинают развиваться. И тяжело будет на всю Индию, например, «Теслы» закупить.
– Я лично таких тезисов не слышал. Хотя ситуация это очевидная, все это прекрасно понимают. Это не только историческая ответственность. Странам, прошедшим модернизацию, владеющим технологиями более продвинутыми, проще в этом направлении. Но, помимо этого, эти высокоразвитые страны все свои «грязные» производства вынесли в страны «третьего мира», в те же развивающиеся страны. И, условно говоря, Швеция, ратующая за чистую энергетику, Volvo производит совсем не Швеции. И комплектующие, и прочее. Фабрика мира где? В Китае, в той же Индии. В странах Юго-Восточной Азии. Лукавство определенное в этом тоже есть. Все прекрасно понимают. Но тут смысла обвинять друг друга сейчас уже в этом нет. Потому что надо совместными усилиями как-то искать пути предотвращения этой климатической угрозы. И в «Парижском соглашении», насколько я понимаю, стоит, что каждая страна готовит свой национальный план. На них не накладывается никакие обязательства, что вот «вы обязаны так и так». Они должны сами прописать те меры, которые они готовы выполнить.
«ВН»: – Ну и главный и последний вопрос. Земле грозят катаклизмы, как в голливудских фильмах, как в «Послезавтра»? Так природа нас может наказать?
– Нет, это, конечно, слишком гиперболизированные проекции изменений климата, которые нам показывают. Они обусловлены жанром. Где-то могут быть последствия, но не в виде затапливающихся на глазах городов, рушащихся берегов, континентов, ледниковых плит. Это все киногиперболы. Там все нужно уместить в полтора-два часа и как можно сильнее напугать народ. Такого ожидать не нужно. Но есть и опасные погодные явления, которые и гиперболизировать не надо: смерчи, ураганы, торнадо, наводнения. Они случаются. И во многих регионах их частота будет расти в связи с глобальным потеплением.