«С пикой на неприятелей». Как Александр Пушкин Эрзерум брал
Образ Пушкина, создававшийся в XX веке, как до революции, так и после, рисовал романтика, далекого от всяческого насилия. Версия дуэли с Дантесом в советской историографии выглядела как сознательное убийство беззащитного литератора.
Хочу в гусары!
Между тем, в действительности в жизни Пушкина было 25 вызовов на дуэль и пять состоявшихся поединков, причем поэт принимал вызовы как на пистолетах, так и на саблях. Причем начал свой дуэльный поход Александр в 17-летнем возрасте, вызвав на поединок родного дядю, с которым они на балу не поделили даму.
Реальный Пушкин имел отменную физическую подготовку, отточенные навыки владения оружием, а также хорошую технику кулачного боя.
Все это возникло не на пустом месте — несмотря на обучение в Лицее, призванном готовить гражданских чиновников, Пушкин мечтал о военной карьере.
Завершая обучение в Лицее, молодой поэт близко сошелся с гусарами. Молодые офицеры оценили не только литературный дар, но и смелость Пушкина — он участвовал в пирушках, а затем и в драках, которые затевали военные. Чувствуя себя своим в этой атмосфере, Александр пытался добиться зачисления в лейб-гвардии гусарский полк.
Помешал ему родной отец, посчитавший, что ничего, кроме долгов, военная служба Саши не принесет — надо учитывать, что русские гусары, как и мушкетеры Дюма, вынуждены были сами тратиться на экипировку, и было это отнюдь не дешевое удовольствие.
«Мне показалось неудобным уклониться от участия в делах»
Тем не менее среди друзей Пушкина всегда были военные, и сам он искал повода отправиться на передовую.
В 1828 году вспыхнула очередная русско-турецкая война, в которой принимал участие младший брат поэта Лев, служивший в Нижегородском драгунском полку.
Отношения с властью у Пушкина были в тот момент, мягко говоря, натянутыми, и официального разрешения отправиться на фронт он не получил. Если точно, ответ был размытым, в духе «в войсках нет мест, но спасибо, что обратились».
И тогда Пушкин, что называется, ушел в самоволку. В письме Бенкедорфу в конце 1829 года он объяснял свой поступок так: «По прибытии на Кавказ, я не мог устоять против желания повидаться с братом, который служит в Нижегородском драгунском полку и с которым я был разлучен в течение пяти лет. Я подумал, что имею право съездить в Тифлис. Приехав, я уже не застал там армии. Я написал Николаю Раевскому, другу детства, с просьбой выхлопотать для меня разрешение на приезд в лагерь. Я прибыл туда в самый день перехода через Саган-лу, и, раз я уже был там, мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию, в качестве не то солдата, не то путешественника».
В июне 1829 года командующий русскими войсками Иван Паскевич обнаружил в своей ставке Пушкина. Полководец, сокрушивший до этого персов, уже успел сильно потрепать и турок, и совершенно точно не нуждался в таком специфическом «усилении».
Пушкин был человеком известным, с репутацией оппозиционера, гонимого властью. Его присутствие в армии, с одной стороны, могло вызвать доносы на самого Паскевича, а, с другой, гибель поэта могла стать поводом для обвинений в адрес власти.
Горячая голова
У Паскевича не было времени на размышления о том, что делать с Пушкиным — перед войсками стояла задача взять Эрзерум. Поэтому он поступил так, как испокон веков поступали в подобных случаях в армии, да и поступают до сих пор — приставил к нему ответственного, приказав следить за тем, чтобы поэт не лез в пекло.
Но 26 июня 1829 году уследить до конца не удалось. Дело было так — османская разведка атаковала казачьи посты, неподалеку от которых находился Пушкин. Свидетели описывали это так: «Пушкин устремился против неприятельских всадников с пикой, взятой им у одного из убитых донских казаков». Чем бы закончилась эта стычка, неизвестно, но сработала «страховка» Паскевича — приставленный к Пушкину майор Семичев буквально вытащил горячего парня из боя.
Так и продолжалось — поэт выезжал для участия в боестолкновениях, и ответственному офицеру приходилось следовать за ним, чтобы предотвратить худшее.
Саша и Вася
Это удивительно напоминает то, что сто с лишним лет спустя будет происходить с Василием Сталиным — сына вождя, летчика-истребителя, будут любой ценой вытаскивать из боя, ибо героическая смерть сорвиголовы сулила командованию больше проблем, нежели военной выгоды.
Разница в том, что Василия Сталина от воздушных схваток с немцами убирали путем повышения в должности, а крамольника Пушкина никто жаловать чинами не собирался.
Паскевич, нанеся поражение османам в нескольких стычках, принудил Эрзерум к капитуляции. За его взятие полководец был удостоен ордена святого Георгия 1-й степени.
После этого генерал сумел уговорить Пушкина убыть на «гражданку» — мол, кампания на этом направлении закончена, и в его помощи нет больше нужды.
«Клеветникам России»: как стихи связаны с боями на Кавказе?
Почему-то многие считают, что личное участие в военной кампании отвратило Пушкина от армейской жизни. Этот вывод обычно делают из того, что «Путешествие в Арзрум» никак не похоже на военную прозу.
Однако написанное два года спустя произведение «Клеветникам России», после которого Пушкин был проклят либералами как имперец и милитарист, имеет прямое отношение к кампании 1829 года.
Ведь разгромом поляков командовал никто иной, как Паскевич, мастерски переигравший вооруженную французами армию Скржинецкого. Он же был назначен новым русским наместником, при котором смута в Польше на длительное время была прекращена.