Общество: Как советская подводная лодка спасалась под парусом
5 февраля 1942-го «Щ-421» под командованием Николая Лунина выполняла боевую задачу у северных берегов Норвегии. Был успешно атакован вражеский конвой и отправлен на дно немецкий транспорт «Консул Шульте». Но сразу после атаки противник стал преследовать лодку, сбрасывая на нее глубинные бомбы.
И вдруг, когда «щуку» сотрясали взрывы, по отсекам потянулся вкусный запах пищи. Экипаж был удивлен, ведь кок находился в первом отсеке на боевом посту. Оказалось, на камбузе хозяйничал взятый в поход с береговой базы краснофлотец Павел Сизмин. Когда его спросили, что он делает, тот спокойно ответил: «Готовлю обед. Когда фрицы отстанут от нас, ведь вы будете просить кушать».
Такие слова ободрили и даже насмешили «щукарей», ведь Сизмин оказался прав – война войной, а обед по расписанию. Тем более что в итоге лодка действительно оторвалась от противника. Запомним этого матроса – в истории «Щ-421» он сыграет важную роль.
Подрыв на мине
После возвращения из февральского похода командование «Щ-421» сменилось. Новым командиром стал старпом лодки – Федор Видяев. А на его прежнюю должность командование назначило Александра Каутского, ранее исполнявшего обязанности минера 3-го дивизиона бригады подводных лодок Северного флота. Но ввиду того, что на «щуке» новые командир и старпом еще не обладали опытом службы на своих должностях, в следующий поход с ними пошел опытный подводник, командир 3-го дивизиона Иван Колышкин, ставший в январе 1942-го Героем Советского Союза.
Вечером 19 марта 1942-го «Щ-421» вышла в море, прибыв через два дня на позицию к мысу Нордкап. Через несколько дней ей удалось атаковать вражеский конвой, но неудачно. Более того, немцы даже не заметили попытку этой атаки, а значит, враг не подозревал, что в этом квадрате у Порсангер-фьорда действовала советская подлодка. Как показали дальнейшие события, это оказалось важным для судьбы экипажа «Щ-421».
Вечером 8 апреля подлодка шла в подводном положении, на 15 метрах. Вдруг корма «Щ-421» была подброшена вверх взрывом. Ее нос резко наклонился вниз из-за чего, как писал Видяев, «койки, ящики, патроны регенерации вместе с людьми полетели к носовым переборкам отсеков». А спустя несколько секунд дифферент изменился – и лодка уже пошла кормой вниз.
Видяев приказал всплыть. Когда лодка оказалась на поверхности, он открыл рубочный люк и вышел на мостик. И первое, что ему бросилось в глаза – это то, что мостик «совершенно разрушен»: корма в районе балластной цистерны № 6 изуродована, а по правому борту «листы легкого корпуса отошли от прочного корпуса и изогнуты». Стало ясно, что подлодка подорвалась на мине.
По аварийной тревоге подводники разбежались по местам. Началась борьба за живучесть. От затопления корабль спасли прежде всего мужественные действия личного состава 7-го отсека, возглавляемого старшиной торпедистов Константином Дряпиковым.
Вода заливала отсек через поврежденный торпедный аппарат. Дряпиков задраил переборочную дверь, после чего с подчиненными попытался приостановить поступление воды в отсек.
Старшина с краснофлотцами Иваном Жаворонковым, Павлом Февралевым, Василием Ожогиным и неофициальным коком «Щ-421» Павлом Сизминым сначала в темноте, только с карманными фонариками, боролись с протечками, затыкая их постельным бельем и даже зажимая своими телами. Особенно трудно пришлось Жаворонкову, нырявшему в затопленный трюм для заделывания пробоины.
Сражение с водой в 7-м отсеке длилось семь часов, но подводники победили. Ценой неимоверных усилий они выиграли время, дав возможность запустить в кормовых отсеках водоотливные средства и заполнить носовые цистерны, чтобы приподнять корму и уменьшить поступление воды в лодку.
Одновременно борьба с водой шла и в 5-м отсеке, где ее вычерпывали ведрами. Это помещение старались осушить, чтобы попытаться запустить дизеля. Видяев не терял надежды с пуском дизелей получить хотя бы незначительный ход. Но для этого сначала нужно было провести внешний осмотр кормы под водой, чтобы убедиться в наличии хотя бы одного уцелевшего винта.
Выполнить это опасное задание вызвались старшины Николай Васильев и Иван Толстых. Надев дыхательные аппараты и взяв с собой груз, они ныряли в ледяную воду, чтобы осмотреть винты. Однако бурное море помешало им это сделать, выбрасывая их из глубины на поверхность вверх ногами.
Пока «водолазы» под присмотром инженера-механика Абрама Славинского мучались с погружением, на лодке смогли восстановить связь. Была отправлена радиограмма командующему флотом адмиралу Головко с запросом помощи для «Щ-421». Головко послал к «щуке» две лодки: сняв с позиции «К-22» и отправив из базы «К-2». Их командиры получили приказ: «в случае невозможности спасти подводную лодку, спасать людей, а лодку уничтожить». Однако экипажу «Щ-421» нужно было еще не погибнуть до прихода помощи.
Подлодка под парусами
Когда 5-й отсек был полностью осушен, подводники пустили сначала один дизель на ход, затем другой. Но лодка не сдвинулась с места. Стало ясно, что теперь она стала игрушкой в руках ветра и течения. И тогда, чтобы избежать приближения к берегу, экипаж «щуки» проявил смекалку. Возникла идея, которая до того момента никогда не использовалась на подводном флоте – дать лодке ход с помощью парусов.
Кому принадлежала эта идея, уже сложно установить. Но кто бы это ни был, подводники, используя имевшийся брезент, в итоге поставили два паруса на перископах. И это действительно помогло – подлодка получила ход и смогла отойти от места аварии.
В четыре утра 9 апреля командиру лодки доложили о том, что течь в торпедном аппарате ликвидирована и поступление воды в 7-м отсеке уменьшилось. Как писал Видяев, для этого были использованы «все матрасы, обмундирование личного состава, а также часть валенок».
Тем временем уже рассвело. В пять утра показался мыс Нордкап, и подводники убрали паруса, чтобы лодку не заметили с берега. Когда пошел снег и лодка опять подняла паруса, то ветер стих и эффект от них уже был слабый. «Щ-421» начало сносить к Нордкапу. В 9:20 видимость резко улучшилась, и оказалось, что «щука» находится в 7-8 милях от мыса. Берег хорошо просматривался. Тогда Видяев приказал снять паруса, объявив готовность к бою.
Артиллеристы заняли посты, а вся секретная документация лодки была подготовлена к уничтожению. Но не только она. Оставшись наедине с Каутским, Видяев приказал тому на случай обнаружения лодки противником подготовить к взрыву ее артпогреб и торпеду в носовом отсеке. На себя же командир взял обязанность объявить погружение с открытым люком. Как вспоминал Колышкин, на этот случай Видяев приказал радисту Рыбину передать в эфир: «Погибаю, но не сдаюсь». Однако это не потребовалось, так как в 11:00 на горизонте показалась подлодка. Это была «К-22» Виктора Котельникова.
Сначала Котельников пытался буксировать «щуку». Четыре раза он подавал буксирные тросы с кормы на «Щ-421», но тщетно – они либо рвались, либо на лодках вырывало кнехты. Тогда было опробовано последнее средство – буксировка борт о борт. Увы, и в этом случае тросы рвались быстро, а волны бросали лодки друг на друга. В итоге, когда «К-22» получила две пробоины в цистернах, было принято решение снять экипаж с «Щ-421», а лодку потопить торпедой.
Скрепя сердце Видяев отдал приказ своей команде покинуть корабль. К 13:40 экипаж «щуки» в составе 43 человек перешел на «К-22». Последним изувеченную лодку покинул ее командир, предварительно повесив в рубке кормовой корабельный флаг.
Спустя три минуты «катюша» произвела выстрел из кормового аппарата, раздался взрыв, в небо взлетел столб воды – и через несколько секунд «Щ-421» навсегда исчезла с поверхности моря. Подводники проводили ее в последний путь с обнаженными головами. Однако среди них не было командира, который в тот момент спустился в рубку, не в силах смотреть, как погиб его корабль.
Вечером того же дня «К-22» прибыла на базу. Докладывая командованию о случившемся, Федор Видяев отметил, что его экипаж «был проникнут сознанием выполнения воинского долга, проявлением инициативы при ликвидации тяжелой аварии с подлодкой». Как вспоминал встречавший его на пирсе командир бригады подлодок Николай Виноградов, когда Видяев рассказывал о своем корабле, то по его лицу текли слезы.
«Погибаю, но не сдаюсь»
Впоследствии эпизод с гибелью «Щ-421» стал широко известен, войдя в сюжет известного фильма о подводниках «Командир счастливой щуки». Однако за кадром остались следующие факты.
Во-первых, немцы пребывали в неведении, что в ночь на 9 апреля 1942-го у Нордкапа терпит бедствие советская подлодка. Лишь к полудню того дня вражеские наблюдатели заметили в том районе «К-22» и «Щ-421», а спустя некоторое время и взрыв, погубивший последнюю. Но немцы решили, что на самом деле лодка там была одна, а взрыв был свидетельством ее гибели на минах.
Таким образом, противник проспал все события, став лишь пассивным свидетелем гибели лодки Видяева. А посланные к месту взрыва немецкие корабли и самолеты прибыли туда с запозданием.
Во-вторых, среди награжденных за это событие подводников не было никого из командного состава «Щ-421». Зато действия старшин и матросов советское командование оценило высоко. К примеру, Дряпиков был награжден орденом Ленина, Жаворонков, Васильев и Толстых – орденами Красного Знамени, а матрос Сизмин – медалью «За отвагу». Этот момент подчеркивает вклад, который они внесли в спасение своей лодки, но фамилии этих героев с «Щ-421», увы, сегодня почти не вспоминают.
В-третьих, возникает вопрос: что было бы, если бы помощь к «Щ-421» не пришла, а она еще какое-то время осталась бы не обнаруженной врагом? Ответ на этот вопрос дал сам Федор Видяев. По его словам, он собирался уничтожить свою лодку лишь при обнаружении ее противником. В то же время, как писал Видяев, «если же по счастливой случайности никто бы нас не обнаружил, все равно решили затопить ее, не доходя к берегу, на большой глубине со всем экипажем». Это говорит о том, что, несмотря на такой тяжелый выбор, подводники «Щ-421» ни при каких обстоятельствах сдаваться в плен не собирались, действуя согласно принципу «погибаю, но не сдаюсь».
Теги: Великая Отечественная война , подводные лодки , ВМФ
