«Муж – это надолго»: 60-летие брака отметили калужские художники Собинковы
Заслуженный художник России Владислав Михайлович Собинков и его жена, график Нина Антоновна, отметили бриллиантовую свадьбу. Тысячи холстов и графических листов, участие в выставках по всей стране и в Европе, галерея в Гостином дворе, дом, дочь, сад… Как пара достигла этого?
Вещий сон
— Нина Антоновна, было предчувствие любви?
— Человек в силу своего воспитания готовит себя к определённому чувству. Первое романтическое увлечение было в семь лет. Мне очень нравился внук тёти Поли, которая спасала нас с мамой в блокадном Ленинграде.
— Когда вы впервые встретили своего будущего супруга?
— Слава пришёл учиться к нам на второй курс Ленинградского художественно-педагогического училища имени Крамского. В нашей учебной группе было всего три девочки. И все были сосредоточены на будущей профессии, старались усвоить то, что преподавали Александр Григорьевич Шах и Александра Семёновна Чеснокова.
Когда мы впервые увиделись, была весна. Как-то пришла я пораньше на занятия. Сидит у окна Слава в голубой рубашке и очень вдумчиво читает стихи Блока. Он стал мне интересен, я начала за ним наблюдать. И мне приснился сон, оказавшийся вещим. Будто иду я по Суворовскому проспекту с молодым человеком, тогдашним поклонником. Мы зашли в магазин за покупками. Вышли и через несколько шагов поцеловались. И тут всё повторилось, как в кино. Я опять иду тем же путём со Славой, и мы целуемся.
— Как у Бунюэля!
— Однокурсница разгадала, что я выйду замуж за Славу. Общаться мы стали только через три года. А тем временем Слава поехал в Калугу на летние каникулы и… женился! Но брак не сложился. Слава вернулся очень грустный.
— «Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении», — писал Сент-Экзюпери.
— Так и было. Мы ходили по музеям, и знал он, калужанин, их лучше, чем я, коренная ленинградка. Мы вместе ездили на этюды в Зеленогорск. Александра Семёновна увидела нашу симпатию, стала заговаривать с нами обоими, порознь, об этом.
— То есть сначала возникла дружба, а потом появилась романтика.
— Да. После училища я поступила в Репинку. А Славе родители не могли больше помогать материально, и он уехал домой, в Калугу, стал работать в Худфонде Союза художников. Мы переписывались, ездили друг к другу.
Я отучилась два года, и Слава стал настаивать, чтобы я перевелась учиться в Москву, на заочное. А заочное отделение было только в Полиграфическом. Мне было двадцать четыре года, и мы ждали ребёнка. И Слава убедил меня не сопромат осваивать, а заниматься творчеством, участвовать в выставках, чтобы стать членом Союза художников. Так и получилось. Мы расписались и стали жить в квартире родителей Славы.
Пир жизни
— Как вы влились в быт?
— Я не готовила, только помогала свёкру с завтраком, а свекрови — с обедом. Главой семьи была Славина мама, Мария Гавриловна, женщина властная. Все финансовые вопросы решал Слава, я в них не вникала.
— Так и сейчас, — добавил Владислав Михайлович.
— Какие любимые блюда мужа вам пришлось научиться готовить?
— Она до сих пор учится. Пельмени, — ответил Владислав Михайлович. — По триста пельменей лепили всей семьёй! Для фарша нужна смесь баранины, свинины, говядины. Для изготовления теста — хорошие сливки, тогда его можно тонко раскатать.
— Да, и недавно опять пельмени делали, когда дочь с зятем приезжали, — отметила Нина Антоновна.
— Ваш любимый десерт, Владислав Михайлович?
— Торт «Наполеон».
— Мария Гавриловна ещё делала безумно красивые и вкусные пирожки и горячую закуску «северные калитки».
— Это гарнир к гусю с яблоками, к новогоднему столу, — вспомнил живописец. — И солёные белые грузди. Ёлку живую под потолок каждый год ставили. Сейчас – пониже.
— За стол садились семьёй вместе каждый вечер. Вечерами свекровь и золовка вязали виртуозно. Мне — узорные юбки, внучке – пальто, курточки, — вставила Нина Антоновна.
— Счастье.
Алмаз – «неподдающийся»
— И оно было прервано страшной автокатастрофой. Тяжёлые травмы. Несколько месяцев по больницам Слава лежал.
— И после этого ваш муж построил дом в Сивкове, посадил сад, привил груши на яблони, построил парусный бот «Свей»…
— «Свей» уже был. Путешествие на нём помогло восстановиться. Из Калуги, через Москву, Беломорский канал Слава поплыл с друзьями в Онегу.
— Можно ли сделать замечание по работе, не обидев?
— Можно и нужно. Нужно почувствовать, что человек в профессии уже может делать и чего ему не хватает. Когда ты делишься этим знанием, то человек, если он одарён, благодарен. Я с самого начала понимала, что Слава одарён значительно больше, чем я. Талант унаследовала наша дочь Ольга. Икона её письма — в алтаре Александровской слободы, в Иерусалиме.
— Жена пианиста Горовица говорила, что женщина должна подавлять свою личность в браке.
— Я никогда себя не подавляла. Вот чего нельзя – это произносить слово «нет».
— Как же вам удалось сохранить и себя как творца, и мужа?
— Мы не были зациклены только друг на друге. Свобода рождалась тем, что мы слишком любили свою профессию. У нас было много друзей, московских художников.
— Владислав Михайлович, у вас прелестная жена! Встречали женщин красивее?
— Это разве относится к семейной жизни? Я женщин рисовал много. Нина считала, что вёл довольно свободный образ жизни. Но в основном я работал. Одной знакомой сказали: «Муж у тебя гуляет». А она в ответ: «Не мыло, не смылится».
— Мы даже в документальный фильм попали по этой теме, — добавила Нина Антоновна, — его РЕН-ТВ снимало в Калужской филармонии в 90-е годы.
— Нина Антоновна, а у вас были увлечения?
— Совсем недавно, помнишь, ты даже посуду била, — пошутил Владислав Михайлович.
— Что я скажу… Муж – это надолго. Свободу я ценю выше всего, а профессия позволяет смотреть на мир широко открытыми глазами. Мир – не чёрно-белый. Он – цветной!
… Вот и гадайте, дорогие читатели, как эти красивые люди сумели создать и сохранить союз прекрасный, как алмаз. Посмотреть на полёт влюблённых в галерее мастера в Гостином дворе можно было в «Ночь искусств».