Константин Коханов: Теперь они тоже «герои», остепенившиеся фарцовщики советских времён, ставшие акулами шоу-бизнеса и «звёздами» российского блатного шансона.

Константин Коханов: «Пародия на лагерную лирику»

Однажды один из моих коллег по работе, во время поездки на одну из московских новостроек, поставил в автомобильную магнитолу кассету с  лагерно-тюремным репертуаром. Песни были для меня новые и явно написанные авторами, которые никогда не были в столь отдалённых местах.  Была даже  одна песня о встрече бежавшего из лагеря  зека со стаей волков, перед которыми он,  подражая Владимиру Высоцкому, исповедался – топорным языком объяснил, что он с ними одной крови,  такой же волк, только среди людей. И волки ему поверили,  и мой «товарищ» по работе,  тоже поверил, что это действительно могло  произойти с кем-то, в безлюдной тайге, на самом деле. Когда я пришёл домой с работы, то всего минут за пятнадцать, написал пародию на эту песню, хотел подарить её «товарищу по работе», но потом, чтобы его не расстраивать,  передумал. Недавно перечитав эту пародию, и  в «литературно-косметическом плане», отредактировав её текст,  я понял, что она вполне  уместна для оценки современного блатного шансона, который уже стал неотъемлемой частью развлекательных телепередач.

Бежал из лагеря,

От скуки заключённый,

В пятьсот КаМэ,

Родной был Анадырь,

Ведь конвоир,

По прозвищу «Учёный»,

В тайге с ним был,

Скорей, как поводырь.

И как ему «хотелося»,

Вокруг, чтоб всё «вертелося»,

Собаки злобно лаяли

И щёлкнул бы затвор,

Но конвоир «Учёный»,

Продолжил увлечённый,

С другими заключёнными,

О бабах разговор.

Когда всё тьма закутала,

В болоте выпь заухала,

И в темноте послышались,

Шаги со стороны,

И два зелёных глаза,

Мигнули по два раза,

И сглотнуло чудище

На две судьбы слюны.

И так наш зек отчаялся,

Что сразу вдруг раскаялся,

И с ним, не севших корешей,

И маму заложил…

При этом сильно тужился,

Что зверь умчался в ужасе,

Когда, с раскатом пушечным,

В штаны он наложил.

Как быть ему в «Ана-дыре»,

Коль пахнет, как от падали,

Его же там обосранным,

Почуют за версту…

А в ночь под минус двадцать,

Не станешь раздеваться,

Хотя уже вдоль просеки,

Черёмуха в цвету.

Вы можете не верить,

Но так там,  всё  и было,

Как кобель нашкодивший,

Назад, зек прибежал:

Посмеялись кореши

И мочой отмыли,

Но «Пахан», как с женщиной,

С ним больше, не лежал.

Утром, всё же, зеки,

Поправили ограду,

Но показалось мало,

Прокопали ров,

А конвоир «Учёный»

Получил в награду,

Дюжину патронов,

Его же, от воров.  

1998, 2018

Новость размещена в городах: Калининград, Новгород, Челябинск, Новосибирск, Томск, Красноярск, Иркутск, Владивосток, Санкт-Петербург, Москва