Миф о Цое. Реальная история лидера группы «Кино» проиграла легенде

В 11 часов 38 минут 15 августа 1990 года на 35-м километре автодороги Слока — Талси в Латвийской ССР водитель автомобиля «Москвич-2141», превысив скорость, не справился с управлением и совершил столкновение с автобусом «Икарус».

«А если в точный срок, так в полной мере»

Водитель «Москвича» от полученных травм скончался на месте.

Это ДТП затерялось бы среди сотен аналогичных, если бы не имя погибшего — Цой Виктор Робертович, 1962 года рождения. Спустя несколько часов весь Советский Союз знал — погиб лидер группы «Кино».

Коллега Цоя Майк Науменко заметил: «В нашей стране желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным».

Правда, сам Науменко, погибший годом позже, так и не поднялся до уровня всеобщей популярности Цоя.

Одним из ориентиров для самого лидера «Кино» был Владимир Высоцкий, который закрепил в творчестве тот же вывод: «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт, а если в точный срок, так в полной мере».

Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский... В этом ряду окажутся и сам Высоцкий, и Цой. Но тот же принцип работает не только у нас — Кобейн и Меркьюри смертями своими резко уходили в отрыв от тех, кто при жизни им по популярности, пожалуй, не уступал.

Уход как часть легенды

А если посмотреть шире, то та же картина просматривается и в других сферах. За девять лет до Цоя в автокатастрофе разбился хоккеист Валерий Харламов, и смерть эта, выдернув его из «золотого ряда» советских спортсменов, окончательно оформила образ «легенды номер 17».

Таким же всеобщим вечно молодым любимцем народа остался первый космонавт Земли Юрий Гагарин, погибший в авиакрушении в 34 года.

И если приглядеться, то смерть каждого из этих героев окружается мифами, даже если обстоятельства очевидны.

О Цое в 1990 году коллеги стали говорить то же самое, что в последние месяцы жизни говорили о Пушкине, — исписался, «забронзовел», потерял былой размах.

На пороге шоу-биза

Цой и «Кино» последнего года — это, конечно, уже никакой не андеграунд. Появление в «Ассе», главная роль в «Игле», эфиры на советском ТВ, работа с Юрием Айзеншписом, концерт на забитой зрителями Большой спортивной арене «Лужников» с пылающим олимпийским факелом. Группа мастерством Айзеншписа должна была превратиться в лидера нарождающегося русского шоу-бизнеса, и имела для этого всё...

И вот вопрос — а если бы 15 августа 1990 года в «Москвиче» Цой не заснул или не потерял на секунду концентрацию внимания, какое место бы он занял в истории?

Растворился бы среди других музыкальных миллионеров, а в 2022-м пополнил бы ряды «релокантов»? Или, наоборот, оказался бы в рядах тех, с кем сейчас не хотят знаться «борцы за все хорошее»?

Для всех разный

Цой, как и Высоцкий, еще при жизни с ужасом обнаружил, что толкователи сильнее его. Он много раз говорил, что «Перемен» — это не про перестройку, что никого он на баррикады не звал, и сам на них не лез. Что Моро из «Иглы», бросающий вызов и принимающий удар ножа, — это образ на экране, но не Цой в жизни.

Но если не слушали живого Виктора Робертовича, то что уж говорить о посмертном культе. За фразой «Цой жив» скрываются десятки оригинальных разъяснений, и кажется, что это не один человек, а разные, причем враждующие друг с другом.

Себе не принадлежит

Цой, вслед за Мюнхгаузеном, сегодня мог бы сказать: «Я не шел в атаку с таким зверским лицом, как изображено...»

На что Виктору Робертовичу ответили бы: «Пойми же, наконец, дорогой мой. Ты уже себе не принадлежишь. Ты — миф!»

Поэтому к очередному юбилею смерти неизбежно появляется масса удивительных историй про тайный заговор с целью убийства, про похищение инопланетянами, и даже про то, что Цой до сих пор живет где-то в Сибири и держит пасеку. А по воскресеньям ходит в баньку вместе с соседом — Элвисом Пресли. А правда, когда речь идет о легенде, интересно только въедливым специалистам, которых все равно никто слушать не будет.