Трайбализм в Казахстане – источник власти на местах?

Как локальные элиты влияют на экономику и административные решения в казахстанских регионах? И как их неформальная власть соотносится с полномочиями акимов? О родоплеменных традициях и их влиянии на региональное управление в Казахстане рассказала Ia-centr.ru Президент фонда «Центр социaльных и политических исследовaний «Стрaтегия», кандидат социологических наук Гульмира Илеуова. - Что представляют собой локальные элиты? - Этот механизм работает довольно эффективно. Например, назначается новый человек в район. Естественно, он начинает задавать вопросы. И не потому, что хочет показать себя принципиальным, а потому что должен «поместить» себя в новую среду. Если у него уже есть профессиональный опыт – например, работа в другом районе, – то человек примерно понимает, как принято «заходить». Нам рассказывали примеры, когда нужно встретиться с какими-то старейшинами, «пойти на поклон». Чаще подобное практикуют в районах с развитой родовой «традицией», на севере этот институт работает в меньшей степени. Кстати, в северных областях я встречалась с людьми, которые могли бы входить в советы старейшин на юге, но они даже не знали о таком органе. Зато акимы районов много рассказывали про «местные сообщества». Я не могла понять, что это такое. Для меня местное сообщество – это некая совокупность людей, которые проживают на конкретной территории, в этом нет никакого статуса. А они так безграмотно называли активистов. То есть активных граждан, влияющих на процессы в населенном пункте. - Видимо, это эвфемизм для неформального слоя управления. - Возможно. В разных регионах в «местное сообщество», как правило, включают жителей из одних и тех же страт. Но в различных пропорциях. - Как у Григория Горина: лучшие люди города… - Да. Хотя если «местное сообщество» – это лучшие люди города, тогда кто остальные? Я узнавала, насколько они влиятельны. Опытный руководитель, который знает, как «заходить на район», обычно встречается с «местным сообществом». Характерно, что состав данного органа формируется с подачи акимата, где не любят шумных и слишком энергичных. Поэтому это «лучшие люди», но в прочтении акимата. Но в «сообществе» могут быть и реальные лидеры общественного мнения. А могут быть те, кого акимат считает таковыми, так что все не так просто. Тем не менее, этот орган присутствует, но состав его очень произвольный. Я так поняла, что его ввели для реализации идеи местного самоуправления. - Как возникают такие органы? Являются ли они самоорганизованными структурами? - Нет. До внедрения института общественных советов существовали консультативно-совещательные органы при акимах, что-то вроде «круглого стола». В них включали НПО, руководителей крестьянских хозяйств, предпринимателей, журналистов, и, конечно же, аксакалов. И акиматы привыкли к такому положению вещей. Мне всегда в акиматах дают список подобных «вовлеченных» людей для исследования. Простой житель населенного пункта может оказаться представителем «местного сообщества», которого оно мне «подкинуло». В акиматах знают таких людей, и они кочуют из списка в список. Нужно понимать – в районах чаще всего есть неформальная структура власти. Но это не обязательно «местное сообщество». Часто возникают персонажи, занимающие сравнительно невысокие должности в акиматах. В общественных советах они не присутствуют, но могут оказывать элитное и материальное влияние, решать финансово-экономические вопросы. Это может быть незаметный начальник отдела, или даже замначальника. Сам отдел может быть любым – сельского хозяйства, финансовый, коммунальный и так далее. Чаще всего речь идет о людях, которых не меняли 10-15 лет. Хотя за это время успевают смениться несколько акимов. Такой чиновник сидит на одном месте, повышение ему не нужно. Но вся информация к нему стекается. Бывает так, что с представителями местной элиты сталкиваются вновь назначенные акимы района, и эта встреча не всегда дружеская. В неформальные структуры зачастую входят главы или представители основного казахского рода или подрода, проживающего на данной территории. Даже в регионах, в основном заселенных русскими или представители других этносов, всегда есть такой человек. В силу родовой принадлежности у него есть основание для власти. Обычно это человек в возрасте, у него очень широкий круг знакомств и родственников, потому что данный клан со многими породнился. Символическая принадлежность территории роду или подроду имеет важнейшее значение. И когда прибывает новый аким, все тоже знают, из какого он рода. Если мы посмотрим на назначения акимов в районы, то увидим: как минимум это люди из той же области, а как максимум – из того же района. В лучшем случае, из соседнего. В общем-то это правильно: кто из другой области поедет на район? Но даже акимы не сразу понимают все, что происходит в тени. - Получается, что такое родовые структуры могут быть своего рода контрэлитами? Раз они имеют возможность противостоять назначенному акиму. Я бы не назвала это контрэлитами. На какие-то высокие посты они не претендуют. Но родам нужно, чтобы экономические правила игры в регионе не менялись. Это возможно, только если руководитель района будет подчиняться их интересам. При этом наблюдаю следующее: новый аким может что-то изменить, но надолго его запала не хватает. Все это мы наблюдали в довольно русифицированных регионах севера. В южных областях еще интереснее. Самое распространенное на районном уровне явление – когда семейно-клановые связи стремятся покрыть в населенном пункте все сферы. Это настолько мелкоячеистая структура, мимо которой «ничего не падает». Если в других регионах можно влиять только на какие-то крупные процессы, то южные кланы будут собирать вообще все, что может попасть в их сеть. Я всегда думаю: если взять дотационный регион, на чем представители местных элит строят свое благополучие? На что покупают дома, машины? Чиновники обычно жалуются на низкие зарплаты, на то, что не могут себе позволить отдохнуть из-за страшной бюрократии. Но при этом у них высокий уровень жизни. - Влияют ли локальные элиты на кадровую политику в регионе? - Да. В свое время так, по принципу меритократии, стремились расширить бассейн рекрутирования. Помимо знания Конституции, казахского языка и так далее человек должен был пройти определенные этапы для попадания в этот бассейн. Я участвовала в одном из этапов отбора молодежного кадрового резерва. Претенденты должны были сделать презентацию проекта, ответить на вопросы. Понятно, что если мы попытаемся соотнести конкретного человека с формальными требованиями, он, скорее всего, не будет им соответствовать. Как дальше его будут двигать – скорее зависит от личной преданности, возраста. На таких отборах происхождение не сильно афишируется, а претендент зачастую не в курсе «подводных процессов». Но если член комиссии знает, например, отца молодого человека и находится с ним во вражде, это может влиять на решение о приеме на работу. Отсутствие семьи и наличие машины – тоже важные факторы: такого кандидата можно использовать в неурочное время. Сейчас пытаются нейтрализовать или снизить влияние таких факторов на кадровую политику, но они продолжают оказывать на нее влияние. Претендент должен сильно постараться, чтобы его включили в «сообщество», в «лучшие люди» района или поселка. Аким области не обязательно знает клановые процессы в населенных пунктах. В самой области есть службы, которые занимаются рекрутингом кандидатов на должности. Ведь глава региона не может все контролировать. Это невозможно, да и не нужно. Отказ от полного контроля отличает зрелого областного акима от такого, кто думает, что стоит постучать кулаком по столу, и все побегут выполнять его решения. - Получается, что облакиматы выполняют функции администрирования на уровне области, но в районах все контролируется неформальной «элитой»? И их власть заканчивается там, где начинаются интересы этих групп? - Да, можно прийти к такому выводу. Главная задача областного акима – выявить элитные интересы и консолидировать их на решение задач, стоящих перед регионом. Наверное, аким «генерирует» потоки и что-то перенаправляет на себя. Но это точно не полновластный хозяин региона, феодал, образ которого у нас часто рисуют. Акимы обладают властью, но она достаточно ограничена. В том числе в силу субъективных причин: не все акимы проявляют склонность к жесткому стилю управления. Хотя есть яркий пример Даниала Ахметова, руководителя Восточно-Казахстанской области. Это управленец старой закалки, который взял весь регион под управление. Интересы элитных групп он подавил под себя, загасил, придушил. «Разговор» у Ахметова настолько жесткий, что для договоренностей остается мало места. И это не комплимент.