Сюсукэ Митио «Треки смерти»: отрывок из детектива, ставшего национальным бестселлером Японии
В это книге Сюсукэ Митио, многократный лауреат престижных литературных премий, зашифровал ключи к детективным загадкам не только в тексте, но и в звуках, зашифрованных в QR-кодах. Несколько героев, несколько преступлений, разгадать которые можно только их прослушав. «Сноб» публикует отрывок из триллера, выходящего в сентябре в издательстве Inspiria.
На следующий день во время урока химии я много раз смотрел в окно. Благодаря «Клиармаксу» стекла не запотевали, и профиль Такагаки Саи четко отражался в них.
Занятие закончилось, ученики начали собирать вещи, и тут я произнес заготовленную фразу:
— Таура, вчера ты спрашивал про паразитов.
— Спрашивал…
— Можно ли называть живым существом того, кто не живет самостоятельно и паразитирует на ком-то?
— Да.
— Если бы речь шла о человеке… Я тоже об этом думаю, — не выпуская из поля зрения Такагаки Саю, сказал я, повысив голос. — Паразитирование — это стратегия существования, и если ею пользуется человек, то это, конечно, и грустно, и мерзко. О детях мы сейчас не говорим.
— Но люди все как паразиты, пользующиеся Землей…
— Это не так. Земля не живое существо.
— Это да.
— Если человек, особенно взрослый, живет, паразитируя на ком-то, то это позор.
— А нито*?
Таура улыбнулся слегка. Я поднял голову и сказал, обращаясь ко всем:
— Не вздумайте стать такими.
Я ударил правым кулаком в грудь и выкинул его вперед. Ученики выбросили кулаки вперед в ответ. В лице Такагаки Саи, убиравшей в рюкзак пенал с милым котиком, ничего нельзя было прочесть.
Вечером после занятий я слушал, что происходит в комнате у Такагаки Саи. Поздно вечером вернулась домой мать.
— Ты не ужинала?
— Нет… А он где?
Такагаки Сая долгое время была одна и ни с кем не разговаривала, поэтому ответила охрипшим голосом:
— Уснул за столом внизу.
— Мам, почему он все время сидит дома? Почему не ищет работу?
— Думай лучше о том, как тебе окончить университет.
— Даже если я поступлю, то смогу ли я ходить туда? У нас же денег не хватит!
— Ничего, у меня сейчас какая-никакая работа есть.
— Так не пойдет. Ты же недавно говорила мне, что может не хватить денег даже на оплату классов допподготовки. Если скажешь «не ходи», то я не буду. Но как ты сможешь оплатить вступительный взнос в университет и стоимость обучения?
До сих пор я ни разу не слышал, чтобы Такагаки Сая говорила так много и с таким напором. Было понятно, что слова, которые она держала в себе, вырываются наружу и сдержать их невозможно.
— А ипотека? Пока он не найдет работу, ты продолжишь платить вместо него, мама! Я могу и не поступать в университет.
Окончу школу, пойду работать, и тогда мы сможем съехать из этого дома.
Голос матери тут же приобрел жесткие нотки:
— Нет. Ты пойдешь в университет. И твой отец, и этот ничего не добились, потому что у них нет образования. Оба они потерпели крах, оба до сих пор не могут найти новую работу. Вот и я такая же. Поэтому и прыгаю с одного места на другое, зарабатывая гроши. А ты будешь учиться. Поступишь в университет и сможешь обеспечивать себя сама.
— Для этого не обязательно идти в университет.
— Нет, — перебила ее мать еще более жестким тоном. — Только попробуй сказать еще раз, что не хочешь учиться, — я тебя не прощу.
Больше ее голос не был слышен. Некоторое время спустя Такагаки Сая вышла из комнаты вместе с матерью, и ее не было где-то час — наверное, ужинала и принимала ванну. Затем в комнате послышалось небольшое шуршание. Чем в этот момент занималась Такагаки Сая, было непонятно. В первом часу свет в ее окне погас, и стало совсем тихо. Я выключил приемник и уехал из рыбацкого порта.
Из того, что я услышал, следовало, что ее мать вышла замуж во второй раз, а Такагаки Сая — вероятно, ребенок от первого брака. Раз мать выплачивает ипотеку за кого-то, то это означает, что дом, в котором они живут втроем, изначально принадлежит мужу матери. Но он в настоящее время безработный и не пытается найти работу. Мать подрабатывает на разных работах, худо-бедно зарабатывая на жизнь, но ей едва хватает на классы допподготовки для дочери, и, возможно, она не сможет дать ей высшее образование.
Я ехал на машине домой, и у меня в голове возник образ богомола, которого я когда-то видел в детстве.
Я нашел его неподалеку от дома во время летних каникул. Живот у него был огромный. Я подумал, что это самка, которая скоро отложит яйца, поймал ее, принес домой и опустил в прозрачную пластиковую коробку для насекомых. «Наверное, ей нужно место, куда отложить яйца», — подумал я и положил туда ветки наискосок. «Наверное, ей нужен корм», — и я достал из холодильника сосиску, мелко порезал ее и раскидал по коробке. «Наверное, ей нужно питье», — я налил ей воды в плошку глубиной в мою ладонь и поставил в угол коробки. Я поиграл некоторое время в «Мои летние каникулы» на плэйстейшне а потом решил проверить, не отложила ли яйца самка богомола. Она сидела в плошке с водой, и из нее медленно выходило что-то черное. Сначала я подумал, что она какает. Но конца этому процессу не было. Черное продолжало выходить из нее. Более того, оно двигалось в воде. Вернувшийся с работы отец объяснил мне, что это не какашки богомола, а паразит-волосатик. «Он селится в богомолах и других насекомых и разрушает их организм изнутри», — сказал мне папа. Мне стало грустно, и я заплакал. Папа спустил плававших в воде волосатиков в унитаз. А мой богомол, которому выели все внутренности, некоторое время еще шевелился, закинув голову, а ночью умер.
— Такагаки, можно тебя на минуточку?
Я окликнул Такагаки Саю, которая собиралась выйти из класса. Она остановилась и обернулась. Ее лицо освещали светодиодные лампы, оно было белым, как животик сдохшей рыбки. Остальные ученики проходили мимо нее. Среди них показался бритый затылок Тауры, который вскоре исчез из виду, удалившись по коридору.
— Мне показалось, тебе сложно было сконцентрироваться на занятии — все ли с тобой в порядке?
Она слегка опустила голову, а потом резко замотала головой.
— Все в порядке.
И она опять улыбнулась своей искривленной улыбкой.
— У меня дома всякие проблемы, вот я, наверное, и устала. Простите.
— Тебе не за что извиняться. А что, дома ты не можешь спокойно заниматься? Какие-то проблемы с отцом или с матерью?
Пока спрашивал, я понял…
…на что похожа ее улыбка.
Спустя год после того как я увидел волосатика… Впрочем, это не столь важно. В общем, это было накануне Дня матери. Я собирался сделать маме подарок. Делал я его впервые. У меня оставалось много подаренных на Новый год денег, и я хотел потратить часть на покупку брошки или чего-то такого для мамы. Но когда я спросил у нее, что она хочет в подарок, мама попросила меня нарисовать ее. Я согласился. Совсем неплохо, ведь денег я своих не потрачу. И мне казалось, что, если я как следует постараюсь, у меня все получится, несмотря на то что рисовал я ужасно. Я представлял себе, как обрадуется мама, получив в подарок мой рисунок, как она будет любоваться им, то поднося его ближе, то отставляя дальше. И меня охватывала преждевременная радость. Я наслаждался тем, что прокручивал в себе вновь и вновь приятное чувство, как будто меня легонько покусывал маленький зверек.
Но я слишком хорошо о себе думал. Я был на подъеме, разложил бумагу для рисования на столе у себя в комнате и начал рисовать карандашом улыбающуюся маму. Вскоре на бумаге появилось лицо со страшным, жутким выражением. Я оторопел и, нервничая, продолжил водить карандашом. Но чем больше линий я рисовал, тем кошмарнее становилось мамино лицо, и в конце концов она превратилась в совершенно незнакомого мне человека с кривой улыбкой.
На следующий день я извинился перед мамой, сказав, что совершенно забыл про рисунок.
А ночью я тихонько плакал под одеялом.
Перестав плакать, я услышал, как родители разговаривают в соседней комнате. Через дверь был смутно слышен только голос мамы, о чем они говорят, я совсем не мог расслышать. Может, мама рассказала отцу всю подноготную, какой у них плохой сын, который даже важное обещание сдержать не может? Эта мысль крутилась у меня в голове, но смелости встать и подойти поближе к двери во мне не нашлось. Может быть, если бы я подслушал их беседу, приложив ухо к двери, то понял бы, что они обсуждают совершенно другие темы. Даже если они и говорили о моем рисунке, то, возможно, это был легкий веселый разговор а-ля «что поделаешь с нашим сыночком», от которого на сердце становится светло. Но я лежал под одеялом и криво усмехался. Даже после того как голоса родителей смолкли, я продолжал так лежать. Чтобы обмануть самого себя, я сделал выражение лица, как на мамином портрете, который я нарисовал.
Кривая улыбка Такагаки Саи напоминала обе эти улыбки.
На меня самого той ночью и на мамино лицо, которое я нарисовал на бумаге.
* Нито (от англ. NEET — Not in Education, Employment or Training) — молодые люди, которые отказываются учиться и работать. — Прим. пер.