«Уволят и уволят. В чем проблема?» Огненная пресс-конференция Карпина перед матчем с Ираком

— Валерий Георгиевич, можно ли сказать, что этот матч — самый важный за последнее время, ведь Россия полтора года не играла дома?

— Если рассматривать с этой точки зрения, то да. С точки зрения того, что это первый матч в России за полтора года. Но это если не вдаваться в то, с кем мы играем.

— Селихова не было на тренировке, будет ли он в заявке?

— В заявке не будет, потому что приболел. Инфекция.

— Кто не сыграет с Ираком помимо Селихова?

— Я же не знаю, что случится ночью. Может, у кого-нибудь живот заболит. По медицинским показаниям все готовы. Сыграют или не сыграют — это уже другой вопрос. Но на 90% состав будет отличаться.

— Главный тренер сборной Ирака очень тепло отозвался о вас как о футболисте. Помните ли его во время игровой карьеры?

— Честно, не помню. Он сказал, что я лучший игрок? Что, я теперь вспомню из-за этого, как он играл?

— К Ирану было легче готовиться, чем к Ираку?

— Наоборот. Про Иран мы ничего не знали, потому что только назначили главного тренера, даже про расстановку и игру при стандартах — вообще ничего. Смотрели только игры того тренера в клубах. С Ираком с этим попроще делом: они пять матчей при новом тренере провели, и мы все просмотрели. Они используют либо схему 4−2−3−1, либо 5−3−1−1. Но схемы не играют в футбол. Зацикленность на них приводит к тому, что забываешь об игроках.

— На скамейке запасных будут микрофоны. Будете корректировать свое поведение?

— Раз будут микрофоны, то минуты две-три буду помнить об этом и вести себя по-другому. А потом проявится все как всегда, поэтому можете услышать много нехорошего. Ну, или хорошего — зависит от футболистов наших.

— Недавно вы сказали, что не держитесь за место в сборной. Будете ли готовы подать в отставку, если проиграете Ираку?

— Почему я должен подать? Можно и до игры тогда подать. Что поменяется, если мы проиграем? Нас что, вернут на международную арену или, наоборот, еще дальше забанят?

— Продлится серия без побед.

— А что она нам дает? Или не дает?

— Команда победами не радует.

— И?

— Болельщики расстроены.

— А мы расстроены, что в матчах не играем. Я не держусь за место что здесь, что в «Ростове». А вы?

— Пока да.

— А вы из страха перед увольнением ходите на работу?

— Нет, потому что нравится.

— Вот и мне нравится. Но это не значит, что я держусь за место и буду от всех отбиваться, вцепившись в стул. Уволят и уволят. В чем проблема? Ничего не случится. Будем так же жить. Не надо бояться ничего.

— После матча с Ираном вы сказали, что-то, что было на поле после забитого мяча, вам не понравилось. Футболисты сказали, что, возможно, проблемы общекомандные, психологические. Вы понимаете, о чем они говорят? Боятся победить или давит серия без побед?

— Я-то как раз понимаю, о чем говорят. И я об этом говорил давно, когда только пришел в сборную. Люди, которые ходят к психотерапевту или психологу, сколько раз ходят?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю, не ходил. Люди, возможно, годами ходят, чтобы искоренить… Это долгий процесс.

— Времени прошло мало…

— Времени вообще не прошло, потому что мы видимся раз в три месяца. А с психотерапевтом или психологом люди каждую неделю встречаются, чтобы не терять эту нить. Вот пример: мы выходим из обороны через пас с перебором, теряем много. Почему, как думаете?

— Прививаете тот футбол, который хотите видеть.

— Нет. Потому что нужно решать психологические проблемы. Она одна — это мое мнение. Может быть, я ошибаюсь. «Физику» и тактику можно подтянуть, а психологию и годами можно никак не убрать. А ошибки, которые мы делаем при выходе из обороны, а я настаиваю, чтобы это делали — не ошибки, а выход из обороны — чтобы потеряли боязнь ошибиться. Самое страшное — не ошибиться, а боязнь ошибиться. Ну, сколько раз они ошиблись, но все живые, ничего не случилось. Могли проиграть. Но я хочу, чтобы таких матчей, как с Хорватией, было как можно меньше. С Хорватией была боязнь ошибиться, боязнь ответственности. Не я это говорю, это говорят многие футболисты. Но если их с детства ругают, кричат, не дай бог, они ошибутся, то они приходят все зашуганные и запуганные.

И ровно то же самое произошло после того, как мы забили гол. Что случилось — начали бояться проиграть. Играли 30 минут очень хорошо, выходили из обороны, позиционные атаки, даже забили гол. А потом появляется боязнь. Теперь будем играть по-другому. Вот я хочу, чтобы всегда играли одинаково. По-другому лично я не могу ничего сделать.

— Возможно ли это исправить?

— Не знаю, я не психотерапевт, не психолог. Не знаю, реально это или нет. Но мы пытаемся. Я вижу проблески. Первые два-три мяча потеряли, но продолжали выходить из обороны, не испугались. Раньше бы Сафонов сказал: «Идите туда, я буду выбивать». Сейчас они уже хотя бы 30 минут играли. Может быть, если бы не забили мы этот гол, играли бы дальше и так. А может быть, и сил не хватило бы. Но я считаю, это больше от головы. То есть на 30-й минуте у меня есть силы, а на 32-й уже нет? Не верю в это.

— В «Ростове» то же самое?

— Да. Помните гол с Мелехиным? Ну, ошибся и ошибся. Там уже меньше боятся ошибиться, потому что мы это постоянно тренируем, постоянно об этом говорится, что не надо бояться ошибиться. Это моя вина, что футболисты теряют мяч, не их. И в «Ростове» меньше боязни, есть другие проблемы. Но и боязнь проявляется. Если счет 1:0, то начинают этот счет удерживать. Тоже правильно, когда 89-я минута. Но это постоянный процесс. Я не знаю всего, я так думаю, что это так.

Думаю, главная проблема российских футболистов заключается в голове. Мастерство у них есть, физически их можно подготовить, тактически можно научить, а с головой — самое сложное. Но тоже можно, если этим заниматься. Не знаю, когда это случится и случится ли вообще. Но если не сейчас пробовать, то когда? Если бы мы сейчас играли официальные матчи, понятно, мы бы так не играли. Если бы в официальном матче нас все время так накрывали и был бы риск, мы бы так не играли. Но сейчас, мне кажется, к несчастью для всех нас, наступило время, что можно попробовать все искоренить. Но не факт, что получится.