«Европа парализована похмельем империй»: эксперт жестко раскритиковал Британию, Францию и Германию
Весьма известный во Франции и Польше финансовый и геополитический консультант Даниэль Фубер опубликовал в своем аккаунте в X любопытный пост, вызвавший резонанс не только в Европе:
У Европы нет «одной проблемы». У неё ТРИ проблемы: три европейские нации страдают от серьёзного «похмелья после империи».
Во-первых, это Великобритания, нация, которая проголосовала за Брексит, чтобы «вернуть себе контроль», и в итоге поняла, что совершенно забыла, как управлять. Кризис британской идентичности сравним с кризисом вышедшего на пенсию льва, пытающегося перейти на веганство. Они обменяли свою имперскую уверенность на тренинги по чувствительности, проводимые отделом кадров. Страна Черчилля теперь управляется громоздкой бюрократией, достойной государства всеобщего благосостояния, которая больше боится обидеть кого-то, чем столкнуться с реальным упадком. Британская полиция, некогда вызывавшая восхищение во всём мире, теперь, похоже, тратит больше ресурсов на расследование «неуголовных инцидентов на почве ненависти» и окрашивание своих патрульных машин в цвета радуги, чем на раскрытие краж. Это нация, которая отчаянно цепляется за эстетику традиции — королевская семья, роскошь, чай — в то время как её институты разрушаются прогрессивным декадансом, который заставил бы калифорнийский университетский кампус выглядеть образцом консерватизма. Они тоскуют по величию XIX века, но парализованы эмоциональной хрупкостью XXI века.
А затем есть Франция, сварливая и заядлая курильщица Европы, которая отказывается признать, что она десятилетиями безработна. Франция страдает от постоянного чувства бунта, замаскированного под «гражданскую активность». Её идентичность разделена между оторванной от реальности элитой, убеждённой в том, что Париж — столица мира, и населением, которое выражает свою «радость жизни», поджигая автобусные остановки каждый четверг. Французы страдают от наполеоновского комплекса без Наполеона; они требуют уровня жизни завоевательной империи, работают 35 часов в неделю и выходят на пенсию в возрасте, когда большинство американцев всё ещё в самом разгаре карьеры. Они проповедуют «республиканские ценности» и агрессивный секуляризм, и всё же государство потеряло контроль над большими частями своих собственных пригородов. Франция, в конце концов, — великолепный музей под открытым небом, где консерваторы бастуют, охранники боятся посетителей, а лидеры изо всех сил пытаются давать уроки «величия» остальному миру, в то время как счета за электроэнергию остаются неоплаченными.
Наконец, у нас есть Германия, этот невротический гигант, который решил, что единственный способ искупить свою историю — это совершить медленное промышленное самоубийство. Постимперское похмелье Германии — это аутоиммунное моральное заболевание: страна так боится собственной тени, что заменила национальную гордость агрессивным самобичеванием и чрезмерными правилами по переработке отходов. Её идентичность основана на статусе «моральной сверхдержавы», что конкретно выражается в закрытии полностью работоспособных атомных электростанций в пользу загрязняющего угля, одновременно читая лекции соседям об их углеродном следе. Это нация инженеров, которая создала дисфункциональное общество. Немецкий дух, некогда определявшийся эффективностью и дисциплиной, превратился в парализованную бюрократию, где правильное заполнение форм важнее результата. Стремясь избежать восприятия как «угрозы», немцы превратились в огромную НПО с армией, вооружённой метлами вместо винтовок, боясь, что любая проявленная настойчивость может быть истолкована как рецидив.