ЕСПЧ вынес очередное решение по делу бывшего главы рынка Curcubeu

Дело касается конфискации у истца более 116 тысяч леев, несмотря на то, что уголовное преследование против него было прекращено в связи с истечением срока давности, передает zdg.md

Суд пришел к выводу, что на основании анализа внутреннего законодательства постановление о применении меры специальной конфискации, истолкованное в контексте, где также делается ссылка на незаконное происхождение имущества, не может рассматриваться как подтверждение вины лица в смысле уголовного закона. По этим причинам суд четырьмя голосами «за» и тремя голосами «против» постановил, что нарушения статьи 6 § 2 Конвенции не было.

Согласно обстоятельствам дела, 15 января 2007 года Сергей Косован был привлечен к ответственности за незаконную предпринимательскую деятельность, в результате которой был получен особо крупный доход.

27 июня 2011 года на основании заявления, поданного заявителем, прокурор своим постановлением принял решение о прекращении уголовного преследования, поскольку истек срок давности привлечения мужчины к уголовной ответственности. В то же время тем же постановлением прокурор распорядился о специальной конфискации у Сергея Косована денег, полученных преступным путем, в размере 116 428 леев.

Он обжаловал постановление от 27 июня 2011 года в той части, которая касалась конфискации, в вышестоящей прокуратуре. Он утверждал, что никогда не признавал свою вину в инкриминируемом ему преступлении и что уголовные обвинения, выдвинутые против него, не были рассмотрены судом. Поэтому к нему не может быть применена мера конфискации. Постановлением вышестоящего прокурора от 6 апреля 2012 года апелляция заявителя была отклонена.

Косован оспорил постановления от 27 июня 2011 года и 6 апреля 2012 года у следственного судьи только в части, касающейся применения меры конфискации. Косован утверждал, что прокурор не объяснил, что прекращение уголовного преследования в связи с истечением срока давности будет рассматриваться как признание вины. Кроме того, он никогда не признавался подозреваемым, и против него не выдвигалось никаких обвинений. Он утверждал, что, поскольку он никогда не признавал свою вину, прокурор не мог применить меру специальной конфискации, которая может быть использована только в случае установления преступления и виновности в ходе судебного разбирательства.

Постановлением от 15 января 2013 года Кишиневский суд сектора Буюканы отклонил жалобу заявителя. Суд указал, что в ходе уголовного преследования были собраны достаточные доказательства, подтверждающие подозрения в отношении Косована, однако он не может быть привлечен к уголовной ответственности в связи с истечением срока давности. Однако заявитель получил конфискованную сумму в результате преступной деятельности, и в соответствии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством прокурор был уполномочен применять меры безопасности в подобных ситуациях. Следственный судья также отметил, что Косован не оспаривал решение прокурора о прекращении уголовного преследования, однако мера безопасности была применена.

Более того, следственный судья не выявил процессуальных недостатков, описанных Косованом, поскольку из материалов дела следует, что он был признан подозреваемым, что ему была оказана юридическая помощь адвокатом, который помогал ему на всех этапах разбирательства, и что ни заявитель, ни его адвокат не оспаривали выводы прокурора о том, что конфискованная сумма была результатом незаконной коммерческой деятельности заявителя.

Ссылаясь на статьи 6 §§ 1 и 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Сергей Косован обратился в суд с жалобой на нарушение его права на справедливое судебное разбирательство и презумпцию невиновности. В частности, Косован утверждал, что в отсутствие судебного процесса к нему было применено уголовное наказание в виде конфискации, что нарушило его право на презумпцию невиновности. Однако суд проанализировал дело исключительно в свете статьи 6 § 2 Конвенции — презумпции невиновности.

«Что касается применимости этого положения к ситуации заявителя, суд отметил, что постановление о специальной конфискации было принято одновременно с решением прокурора о прекращении уголовного преследования со ссылкой на доказательства, собранные в ходе этого расследования. Таким образом, существовала достаточная связь между уголовным делом и постановлением о конфискации, оспариваемым заявителем, что делало применимыми положения статьи 6 § 2 Конвенции.

Суд также отметил, что заявитель никоим образом не оспаривал тот факт, что уголовное преследование было прекращено по причине истечения срока давности, длительности преследования или не передачи прокурором дела в суд для рассмотрения. Факт его несогласия с прекращением уголовного преследования, выраженный в суде, не совпал ни с его позицией, действиями и аргументами на национальном уровне, ни с материалами дела», — говорится в резолютивной части решения ЕСПЧ.

Что касается существа жалобы, суд отметил, что применение специальной конфискации не было равносильно уголовному наказанию и не требовало от национальных властей в соответствии с внутренним законодательством осуждения заявителя или выражения мнения о его виновности в совершении преступления. Более того, соответствующие положения Уголовного кодекса были направлены против имущества, а не против лиц, и были призваны предотвратить использование имущества в результате противоправного деяния. Суд также указал, что в соответствии с Конвенцией национальные власти обязаны установить противоправное поведение, которое предположительно привело к приобретению спорных сумм, и установить связь между таким поведением и незаконно полученными денежными суммами, которые подлежали специальной конфискации.

Суд также принял во внимание аргументацию национальных судов, из которой следует, что заявителю сообщили, что на момент прекращения уголовного преследования он не имел процессуального статуса, что имеющиеся в деле доказательства указывали на то, что он получил деньги в результате незаконной предпринимательской деятельности, и что заявитель никогда не оспаривал это ни у вышестоящего прокурора, ни в судебных инстанциях, где ему постоянно помогал адвокат. Таким образом, согласно выводам суда, имелись правовые основания для специальной конфискации ввиду незаконного происхождения денежных средств.

Суд также обратил внимание на то, что оценка незаконного происхождения денег была основана на доказательствах, собранных в ходе уголовного преследования, а не на презумпциях, и что аргументация, предложенная национальными властями, относилась не к оценке вины заявителя, а к происхождению активов, подлежащих конфискации.

В марте 2022 года ЕСПЧ признал государство виновным в нарушении статей 3 и 5 Конвенции — запрет пыток и права на свободу и личную неприкосновенность, что указывало на продолжающееся существование системных проблем. Суд тогда обязал правительство Республики Молдова выплатить заявителю сумму в размере 10 000 евро в качестве морального ущерба и 5000 евро в качестве расходов и издержек на юридическое представительство и помощь в ЕСПЧ.

Напомним, 29 сентября 2017 года суд Кишинева удовлетворил ходатайство прокурора и постановил арестовать Сергея Косована на 30 суток с содержанием в пенитенциаре № 13. Косован был обвинен в совершении преступлений, предусмотренных ст. 335 Уголовного кодекса (злоупотребление служебным положением) и ст. 190 Уголовного кодекса (мошенничество).

16 октября 2017 года Апелляционная палата Кишинева оставила в силе постановление о заключении под стражу. После помещения заявителя под арест в пенитенциар № 13, а затем в пенитенциар № 16 в Прункуле (со статусом больницы), в отсутствие надлежащей медицинской помощи в заключении здоровье заявителя значительно ухудшилось. После периода содержания под стражей у истца был диагностирован цирроз печени, уже в терминальной стадии, сопровождающийся рядом крайне тяжелых осложнений. Несмотря на бесчисленные просьбы, обращения международных организаций — Всемирной организации против пыток, Amnesty International, народного адвоката, срочное обращение в Европейский суд по правам человека, а также документальные доказательства, подтверждающие тяжелое состояние истца, срок его содержания под стражей неоднократно продлевался.

После того как прокурор заявил отвод судье по делу, который ходатайствовал о продлении ареста, 24 апреля 2018 года судья, взявший на себя ведение дела, постановил изменить меру пресечения на домашний арест, сославшись на состояние здоровья фигуранта.

После выхода из пенитенциарного учреждения № 16 заявитель был задержан сотрудниками Управления полиции мун. Кишинева на основании протокола о задержании, в котором выдвигается новое обвинение, и он помещается в изолятор временного содержания по адресу: ул. Тигина, 6, игнорируя заключение о помещении его под домашний арест. Впоследствии, когда в отношении заявителя уже существовала мера пресечения — домашний арест, параллельно была применена другая мера пресечения — заключение под стражу, которая последовательно продлевалась и сохранялась Апелляционной палатой Кишинева.

Только 18 ноября 2019 года, в крайне тяжелом состоянии, после вынесения обвинительного приговора (который впоследствии был отменен Высшей судебной палатой), суд постановил освободить заявителя в связи с тяжелой болезнью, препятствующей исполнению приговора в соответствии со статьей 95 Уголовного кодекса.

Поскольку состояние его здоровья в заключении непоправимо ухудшилось, 25 марта 2021 года заявитель скончался в столичной больнице Святой Троицы.