Учит смеяться страху в лицо: история жизни и творчества Дарьи Донцовой
Есть сюжеты, сотканные не чернилами, а судьбой — ослепительной, резкой, щедрой на неожиданные повороты. Дарья Донцова, чьи романы стали для миллионов убежищем радости и тихим напоминанием о чуде, понимает это глубже других. В интервью Татарке FM она рассказала о самых ярких, интересных, волнительных и непростых моментах из своей жизни.
Ее биография — как мозаика, собранная из контрастов: детство, озаренное волшебством Переделкина, где под крышей соседского дома Корней Чуковский читал ей сказки. Юность, опаленная зноем Сирии, где она, переводчица при генконсульстве, училась слышать поэзию арабской речи. Встреча, перевернувшая личную вселенную и подарившая любовь всей жизни. А потом — диагноз, будто туман, затянувший горизонт, но не сумевший погасить ее внутренний огонь.
Сегодня Донцова приезжает в госпиталь имени Николая Бурденко, где, глядя в глаза раненым бойцам СВО и их близким, узнает ту же несгибаемую волю, что когда-то спасла ее саму.
Ее путь — словно зеркало эпохи: от советского детства среди литературных гигантов до сегодняшнего дня, где она сама стала маяком для тех, кто хочет дарить миру величину слова. Донцова не сочиняет — вплетает в тексты крупицы души, учит улыбаться страху, даже смеяться ему в лицо, и, наконец, замечать блики света в трещинах судьбы.
Кукла из кабинета с «вертушкой»
Ее детство было похоже на старинную шкатулку, где за строгим фасадом скрывались истории, достойные пера самого отца — писателя и военного Аркадия Васильева. Маленькая Агриппина (настоящее имя Донцовой. — Прим. ред.) росла в мире, где папин кабинет казался запретным храмом: телефоны с блестящими дисками молчали на столе, как священные артефакты, а рукописи пахли тайной, которую почему-то нельзя было разгадывать.
«Папа мне запрещал заходить к нему в кабинет. То есть нет, я могла зайти. Но не надо ничего трогать, ручки за спину. Я имею в виду маленькую девочку совсем. Ручки за спину и ничего трогать не надо», — рассказала Дарья Донцова в интервью Татарке FM.
Но однажды тишину в доме нарушил звонок «вертушки» — правительственного телефона, который неожиданно, но очень маняще зазвучал. Девочка схватила трубку. Мужской голос с другого конца спросил: «Вы кто?» Не растерявшись, маленькая Донцова выпалила: «Я — Грушенька!». Говоривший смягчился и уточнил, где находится отец малышки. Однако и тут будущая писательница не растерялась и ответила, как настоящий октябренок, да еще и таким бойким голосом, что собеседник после сказанного положил трубку.
«Мой папа работает на благо Советской Родины. Мой папа сейчас на работе», — вспомнила Дарья Донцова тот самый ответ из детства.
Тем вечером Аркадий Николаевич принес в дом огромную коробку и напомнил дочери о том, что просил ее не трогать ничего у него в кабинете, тем более, не прикасаться к телефонам. Крошка Донцова расплакалась от стыда и страха, она еще не знала, что ее ждал потрясающий сюрприз.
«Папа мне дал эту коробку и сказал: „Это тебе от мужчины, с которым ты разговаривала“. Я открываю коробку. А вы понимаете, это, наверное, 1960-е, да? А там немецкая, роскошная кукла с набором одежды. То есть это все — мечта девочки тех лет. У меня дыхание сперло. В общем, эта кукла со мной очень много лет», — со слезами на глазах вспоминала Донцова.
Эта кукла стала символом эпохи, где за железным занавесом правил существовали простые человеческие жесты. Кто подарил? Чиновник высокого ранга? Коллега отца? Девочка так и не узнала, но запомнила навсегда: даже в мире строгих приказов и секретных телефонных линий есть место волшебству.
А кабинет отца, где нельзя было трогать рукописи, стал для нее первой «литературной мастерской» — местом, где рождались не только книги, но и ее собственная судьба.
Годы спустя Донцова, как когда-то отец, будет создавать миры на бумаге. Но в каждом ее детективе останется что-то от той куклы — неожиданный подарок судьбы, смешной поворот, напоминание: даже в самом серьезном взрослом мире живет ребенок, готовый сказать в трубку: «Я — Грушенька! Мой папа работает на благо Советской Родины!» — и получить взамен чудо.
Волшебное детство в Переделкино
Дом Донцовой напоминал театр, где за обычной дверью разворачивались спектакли жизни. Мать, главный режиссер Москонцерта, превратила квартиру в салон для звезд: Кобзон пел у рояля, Плисецкая делилась балетными секретами, а молодой Якубович шутил над абсурдом. Для маленькой девочки это было будничной магией: родители растворялись в своих мирах — отец в Переделкино, запертый с рукописями, мать — в Колонном зале, где ее голос звучал для тысяч.
Но настоящим волшебством дышала дача в Переделкине, где среди сосен и легенд девочка взрослела под крылом Корнея Чуковского.
В его доме, куда она бегала через лес, работала детская библиотека. Стук в дверь — и Агриппину встречали чаем с шоколадным кексом.
«Корней Иванович Чуковский — любовь моя. Детство было прекрасное», — расплакалась на этой части интервью Татарке FM Дарья.
Годы спустя Донцова, как отец, стала возвращаться в Переделкино, чтобы писать. В ее детективах живет дух тех дней: озорство Чуковского, принципы матери, шепот сосен и вера, что добро — лучший сюжетный ход.
Традиции перед началом работы над книгой
Рабочий процесс Дарьи Донцовой напоминает хаотичный танец, а ее партнерами стали четвероногие. Ее кабинет превращается в святилище, где вместо свечей горит экран ноутбука, а вместо мантр звучит урчание и сопение.
«Есть традиция: вырубить телефоны и громко злиться, когда кто-то начинает мешать. Вот это определенно, наверное, традиция, громко кричать: «Нет, ко мне не входите! Пожалуйста, не трогайте меня», — признается Донцова в интервью Татарке FM.
Ее питомцы — не просто зрители. Это соавторы с характером. Три собаки, две кошки — каждый со своей историей. Они будто читают мысли: один ложится на клавиатуру, другой тыкается носом в экран, но никогда не мешают. Но за этой игрой скрывается глубокая связь. Дарья, выросшая в семье, где всегда кто-то мяукал или вилял хвостом, уверена: животные — проводники в мир искренности.
«У меня родители любили животных. У нас всегда кто-то был», — поделилась она.
Видео: собаки Дарьи Донцовой уморительно воруют со стола капусту
Непростой 1971 год
Август 1971-го стал для Дарьи Донцовой временем, когда жизнь раскололась на «до» и «после». В один месяц она потеряла отца и мужа. Будучи на восьмом месяце беременности, она осталась совершенно одна.
Роды превратились в хаос: ребенок лежал поперек, врачи, словно растерянные студенты из ее романов, лихорадочно листали учебники, а за стенами роддома гремел хоккейный матч, будто сама судьба смеялась над драмой. Но в самый отчаянный момент в палату вошла пожилая медсестра — незнакомка с руками, знавшими тайну жизни. Три слова, одно движение — и на свет появился Аркаша, весь синий, но живой.
«Я благодарна этой женщине до сих пор. Я не знаю, как ее зовут, но я, когда молюсь дома, я всегда ее поминаю. Господь разберется, он знает, как ее зовут», — призналась Дарья Донцова в интервью.
А потом случилось нечто удивительное. На подоконник, заляпанный снегом, сел голубь. Медсестра в тот момнент сказала: «Смотри, душа прилетела», и Дарья, потерявшая отца, мужа и веру, вдруг поняла: жизнь — это не цепь потерь, а бесконечное переплетение чужих душ, спасающих друг друга. Аркаша, названный в честь деда, закричал, голубь взмахнул крылом, а снег, как белый занавес, скрыл прошлое.
Работа в Сирии при генконсульстве СССР
Время шло, Аркадий рос и Дарья понимала, что им нужна своя квартира. Друзья погибшего отца помогли ей устроиться на работу в генконсульство СССР в Сирии, чтобы Донцова смогла заработать на жилье.
Работа в Алеппо стала для Дарьи путешествием не только в пространстве, но и во времени. Город, застывший в традиционном колорите, говорил на причудливой смеси французского и арабского, которую она освоила за месяцы, словно собирая пазл из уличных диалогов и рыночного гомона. В консульстве, среди советских летчиков и их жен, она открыла для себя мир безграничной стойкости. Эти женщины, пересекавшие континенты вслед за мужьями, превращали скромные квартиры в уютные гнезда. Для Донцовой они стали примером несгибаемости — умения цвести даже на каменистой почве чужбины.
Между тем, в Москве ее ждал сын Аркаша, оставшийся с бабушкой. Взять мальчика с собой Донцова побоялась. Мысли об экзотических болезнях не давали ей покоя, но выбор был ясен: работа — единственный способ обеспечить семье крышу над головой.
Александр Донцов: история любви, начавшаяся с тапочек и зубной щетки
Любовью всей жизни для писательницы стал Александр Донцов. Их знакомство больше напоминало сценарий ироничного детектива. Подруга Алена, решившая поиграть в сваху, подсадила Дарью на вечеринке к «мужчине в костюме». Александр Донцов, ученый в строгом костюме, сразу вызвал у писательницы отторжение: ее мир был полон артистичной богемы, а не сдержанных интеллигентов.
«Конкретно сразу не понравился, потому что у меня мои близкие друзья — это Москонцерт, Большой театр. Это джинсы, это свитера, что-то такое. А здесь сидит мужчина в костюме, с бородой и разговаривает почти как моя бабушка», — описала Донцова в интервью Татарке FM воспоминания тех лет.
Но Алена не сдалась. Спустя время она привела Александра в квартиру Дарьи под предлогом «покурить». Затянувшийся разговор, закрытое метро и внезапная ночевка превратились в абсурдный квест. Александр, не имея даже тапочек и зубной щетки, оказался в ловушке гостеприимства. Дарья, почувствовав подвох в активности подруги, поняла, что ее пытаются выдать замуж. Она сразу же заявила гостю, что туда не собирается. Его реакция оказалась неожиданной: «А я только развелся!» — обрадовался Александр. И тут магия случилась: разговор о книгах затянулся до утра, а неловкость растаяла, как дым от сигарет.
Их история продолжилась не романтикой, а бытом. Александр, переехав, завоевал сердце сына Аркаши, подарив ему железную дорогу. Позже в семье появились дочь Маша. Дети, которых Дарья и Александр воспитывали без ревности, с юмором, всегда ладили между собой.
Целых 40 лет вместе — не сказка, а история двух «родственных душ», нашедших друг друга в хаосе тапочек, зубных щеток и детских капризов.
Борьба за жизнь
Все началось с отдыха в 1997 году. Дарья купалась в бассейне, когда ее подруга, хирург по профессии, заметила неладное. Донцова шутила, что грудь растет, приняв уплотнение за поздний «подарок» природы. Но в глазах подруги читался ужас, она призвала Донцову провериться.
«Она говорит: „Послушай, тебе надо пойти провериться“. Я пошла в районную поликлинику. Нет, я пошла в поликлинику Литфонда, которая была прикреплена. Я пришла — там тетенька-онколог», — рассказала Донцова в интервью Татарке FM о минутах, которые впоследствии станут одними из худших в воспоминаниях о жизни.
Онколог, избегая прямого взгляда, бормотала что-то о «направлениях» и «обследованиях», словно боялась назвать болезнь вслух. Донцова, еще не веря в серьезность ситуации, отправилась в диагностический центр. Там врач, разглядывая снимки, выдал приговор без прикрас: жить осталось недолго.
Дарья вышла на улицу, и мир будто перевернулся. На остановке, глотая слезы, Донцова ловила взгляды прохожих, словно ища подтверждения: «Неужели это со мной?» Автобус, кондуктор, отводящий глаза — все казалось частью кошмара. Но мозг, защищаясь от шока, цеплялся за абсурд: «Кто снимет мои занавески?» Всего накануне она сшила их из темно-бордовой ткани, а семья возмущалась: «Как в замке Дракулы!» Теперь же Донцова яростно представляла, как «новая хозяйка» выбросит их. Эта мысль, иррациональная и смешная, стала ее спасательным кругом. Она твердила, что этого не будет, превращая страх в бунт.
Подруга-хирург, видя ее отчаяние, настояла на втором мнении. В 62-й больнице молодой онколог Игорь Грошев не давал пустых обещаний. Его спокойствие вернуло Донцовой почву под ногами. Операция, палата с пятью женщинами, где смех заглушал стоны, первые капельницы химиотерапии — каждый шаг она делала, стиснув зубы.
Возвращаясь домой после процедур, Дарья сталкивалась с бытовым сюрреализмом. Холодильник, забитый шоколадными конфетами, сервант, вымытый лишь к Новому году, — все это вызывало не ярость, а горький смех. Сумка на колесиках, прозванная «Ефросиньей Ивановной», стала ее верной спутницей в походах на рынок.
Однажды в очереди на химиотерапию Донцова встретила женщину из соседней палаты. Ту, укутанную в плед, вели под руки родные, а Дарья, с сумкой продуктов из рынка, ловила ее взгляд: «Мне стыдно, что я держусь, а она…». Но именно тогда она осознала: рак отступает не перед лекарствами, а перед упрямством.
Поддержка бойцов СВО
«У меня никогда не было желания отсюда уехать. Ну, понимаете, я в этой стране родилась в 1952-м году… Эта страна мне дала бесплатное высшее образование. В этой стране выросли мои дети. В этой стране… я встретила своего мужа», — перечислила Донцова в интервью Татарке FM.
В сложные для страны годы писательница также осталась на Родине, мало того, она поддерживает военных РФ, которые получили травмы и оказались в больнице.
«Мы ходим в госпиталь к раненным. Аркаша, батюшка наш, отец Александр. Аркаша ему там чем-то помогает», — скромно поделилась Донцова.
О своей роли она тоже не стала рассказывать подробно. Писательница назвала своей задачей в стенах больницы — поддержку. Донцова также отметила, что ее крестный также входит в число раненных. Она часто молится за тех, кто пострадал за любимую страну и никогда не отказывает им в помощи и разговорах.
Ранее 5-tv.ru писал о ярких моментах из жизни Киры Найтли.
